Пилар наконец начала засыпать, когда зазвонил телефон. Два часа ночи. Она вскочила, дрожащей рукой схватила трубку. Что случилось? Кто-то умер? Или попал в аварию?
— Алло? Слушаю.
— Ты, сука неграмотная, думаешь меня запугать?
— Что? Кто это? — Она нашарила выключатель.
— Ты прекрасно знаешь кто. У тебя хватает наглости звонить мне и обливать грязью. Заткнись, Тони. Я все ей сейчас выскажу.
— Рене? — Пилар ничего не понимала. — О чем вы говорите? Что случилось?
— Кончай строить из себя невинную овечку. С Тони этот номер, может, и пройдет, но не со мной. Это ты потаскуха, дорогая, а не я. Если еще раз осмелишься сюда позвонить…
— Я не звонила. Я не понимаю, о чем вы.
— Либо ты, либо эта сучка, твоя доченька. Заруби себе на носу: твое время вышло. Ты — пародия на женщину, холодная ледышка. Пятидесятилетняя старая дева. Кто на такую позарится?
— Хватит, Рене. Рене! Прекрати! — услышала Пилар голос Тони. Потом он взял трубку: — Извини, Пилар. Кто-то позвонил и наговорил Рене гадостей. Она расстроена. Я, конечно, объяснил ей, что ты на подобное не способна, но она… она расстроена, — повторил он. — Прости, мне надо идти.
В трубке зазвучали короткие гудки.
Пилар, накинув халат, стала дрожащими руками рыться в ящике, где прятала сигареты — для таких вот экстренных случаев. Сунув пачку в карман, она распахнула стеклянную дверь, выходящую в сад. Ей было необходимо подышать свежим воздухом. И выкурить сигарету.
Она шла по саду, стараясь держаться в тени, — вдруг в доме кто-то еще не спит и выглянет в окно. Как можно, чтобы кто-то из слуг увидел, как Пилар Джамбелли курит в кустах посреди ночи.
С десяток женщин могли позвонить Рене, и по голосу Тони Пилар поняла, что он догадывается, кто это был. Но, видимо, его больше устраивало, чтобы Рене заподозрила бывшую жену — лишь бы не его новую пассию.
— Мне не пятьдесят, — бормотала она, щелкая зажигалкой. — И я не старая дева.
— Я тоже не девственник.
Пилар резко обернулась, зажигалка упала на дорожку. Дэвид Каттер вышел из тени.
— Извините. Я не хотел вас пугать. Но я подумал, лучше дать знать о моем присутствии.
Он наклонился за зажигалкой и, щелкнув, поднес ее Пилар. Огонь осветил ее заплаканное лицо.
— Никак не мог заснуть, — продолжал Дэвид. — Новый дом, новая постель. Решил прогуляться. Мне уйти?
Ей было стыдно, хотелось убежать, но воспитание и характер оказались сильнее. Она пошла рядом с ним.
— Как вы устроились?
— Все замечательно. Понемногу привыкаем. Сын попал в Нью-Йорке в неприятную историю. В его возрасте такое бывает, но я боялся, как бы он не зашел слишком далеко. — Дэвид достал из кармана платок и молча протянул Пилар. — Завтра я надеюсь осмотреть виноградники. Как они сейчас великолепны, в серебряном инее, освещенные луной.
