Да, больше всего нас волновала проблема питания. Вы, может быть, удивляетесь? Напрасно… Ведь на земле не было и нет более серьезной и трудноразрешимой проблемы. Вспомните — именно из-за нее так часто затевались войны и созывались международные конгрессы.
Да, вопрос питания стоял перед нами, и притом в наиболее сложной своей форме: раздобыть пищу мы еще могли, но как ее приготовить, — вот в чем проблема!
Жили мы в городе Даманхоре, и было нас трое: судья Бандар, судья Альбаруд и я — помощник прокурора. Бандар и Альбаруд были женаты. Их семьи жили в Каире, а сами они работали в Даманхоре и поэтому вынуждены были нести двойной расход за квартиру и соблюдать строжайшую экономию.
Дома у нас, как и в суде, право было на стороне большинства. Я не мог заказать какое-нибудь блюдо, если оно не нравилось двум другим. Наш слуга, которого мы держали только потому, что он довольствовался самой мизерной платой, умел выполнять лишь мелкие поручения, а в приготовлении еды ничего не смыслил. Изо дня в день он подавал нам к столу нечто весьма отдаленно похожее на пищу. И вдруг пришло избавление. Швейцар суда, по-видимому сжалившись над нами, однажды предложил: «Хотите, господа, я прикажу своей жене, чтобы она на вас готовила? В перерыв будет приносить вам обед».
Мы с жаром приняли это предложение, но поставили одно условие: обед должен быть приготовлен в печи, а не на примусе. С того дня мы ели из старого глиняного горшка, почерневшего от дыма и печной сажи. В этом горшке жена швейцара приносила нам мясо с картошкой. Но почему-то порции с каждым днем уменьшались, а аппетиты у нас не портились. Особенно любил поесть судья Альбаруд, коренной араб, потомственный бедуин. Уж если ему попадался самый большой кусок мяса, он не вставал из-за стола, пока не съедал все до последней крошки. Однажды мы попросили его оставить хоть что-нибудь для слуги. На это он ответил:
— Не беспокойтесь, аллах позаботится о нем, аллах не оставит ни одного угнетенного.
