Я ответил: Можешь по этому поводу ничего не говорить.
Принес я ей кофе, тут она уже плащ сняла. Я сел на диван напротив нее, как-то уже разговорились. Она говорит, у нее двое детей, в Рузвельтовскую начальную ходят, и Ларри - дальнобойщик, его иногда по неделе, по две дома не бывает. То в Сиэттл, то в Лос-Анжелес, или там в Феникс. Все время мотается. Говорит, познакомилась с Ларри еще в старших классах. Гордится, что все у них было как следует. Ну там, гляжу - уже немного посмеялась, когда я какой-то анекдот рассказал. Такой, что вроде по-разному можно понять. Потом спрашивает: слышал ли я про торговца обувью, который ко вдове приехал. Мы над этим еще посмеялись, я ей еще один рассказал, позабористей. Ну, тут она уже от души смеется, курит вторую сигарету. Одно за другое, понимаешь, что.
Ну, тут я ее поцеловал. Откинул ей голову на диван и поцеловал - и почувствовал ее язык у себя во рту. Понимаешь, что? Так вот человек живет, как по писаному, и вдруг все к чертям. Просто кончилась полоса, понимаешь ты?
Но быстро все и кончилось. А после она мне говорит: вы, мол, наверное, будете думать, что я какая-нибудь гулящая. Раз - и ушла.
Я такой был взбудораженный, понимаешь? Диван поправил, подушки перевернул. Все газеты сложил и даже чашки вымыл, из которых пили. Кофейник вычистил. А сам все думаю, как я твоей матери в глаза посмотрю. Страшно мне было.
Ну, вот, значит, так это началось. У нас с матерью все осталось, как было. Но к той женщине я стал постоянно ходить.
Женщина у бара соскочила с табурета, сделала несколько шагов к центру зала и принялась танцевать. Она мотала головой из стороны в сторону и прищелкивала пальцами. Бармен перестал подавать напитки. Женщина подняла руки над головой и закружилась по полу. Потом перестала, и бармен снова принялся за работу.
Видал? - спросил отец.
Но на это я ничего не ответил.
Так все и шло, - сказал он. - Ларри работал по графику, и я при любой возможности к ней заглядывал. Матери твоей говорил, что то туда хожу, то сюда.
Он снял очки и закрыл глаза: Я этого никому не рассказывал.
Мне нечего было сказать. Я поглядел из окна на взлетную полосу, а потом - - на часы.
Послушай, сказал он. Когда твой рейс улетает? Может, на другом полетишь? Давай, я еще выпить нам возьму, Лес. Закажи нам еще два. Я постараюсь побыстрей. Еще минутку, и закончу. Послушай, сказал он.
Его карточка стояла у нее в спальне возле кровати. Сперва мне было не по себе ее там видеть, и все такое. А потом привык. Знаешь, как человек привыкает? - Он покачал головой. - Поверить трудно. Короче, все плохо кончилось. Ты знаешь. Ты про это уже знаешь все.
