— Как вы пьете чай? — окликнул ее Бергесон. — Молоко, сахар?
Он двигался где-то в холле. Она сунула руку в сумочку и вытащила свой козырь, протягивая его корешком в его сторону.
— С молоком и без сахара, — ответила она.
— Очень хорошо. — Он прошел вперед, с подносом в руках, и поставил его перед камином. Она заметила под глазами у Бергесона мешки. Он выглядел усталым, а возможно, больным. — Что это? — спросил он, уставившись на ее руку.
— Одна историческая книга стоит другой, — спокойно сказала она.
— О Боже мой. — Он хрипло, сдавленно рассмеялся. — Понимаете, я не могу предложить вам что-нибудь взамен. Только не в воскресенье. Если полиция…
— Возьмите, это подарок, — раздраженно сказала она.
— Подарок? — По выражению его лица Мириам заключила, что подарки Эрасмус Бергесон получал редко — он не сделал ни единого движения, чтобы взять ее первый козырь. — Весьма тронут, моя дорогая. Не возражаете, если я спрошу, что подвигло вас на столь неожиданную щедрость? — Он осторожно поглядывал на нее, будто ожидал, что она вот-вот распустит крылья, как летучая мышь, и укусит его.
— Разумеется, — с легкостью ответила она. — Может быть, нальете чаю, пока он не остыл? А здесь, как ни зови этот город, всегда так холодно?
На минуту он замер, затем сел и начал наливать чай из чайника в две слегка потрескавшиеся чашки делфтского фаянса.
— Бостон.
— Ах, это Бостон. — Она кивнула, скорее себе. — Холодно?
— Только когда действуют вместе туман и дым. — Бергесон указал на камин. — Вновь срезают нормы на проклятое бездымное топливо. В период туманов позволяется жечь определенную норму, или у вас иссякнут запасы и тогда беда. Особенно если прорвет трубы. Но когда старина смог окутывает Бэк-Бей, эти чертовы трубы начинают взрываться одна за другой. — Для выразительности он кашлянул и потер грудь. — Для человека, который не знает этих проклятых вещей, вы замечательно говорите на безукоризненном английском. Так откуда же вы на самом деле?
Она положила книгу на кучу, обосновавшуюся на диване.
— По моим прикидкам, это около десяти миль расстояния и около двухсот лет времени, — сказала она, понимая, что ведет себя неосмотрительно, сообщая ему даже это.
— Не из Франции? Вы уверены, что не работаете на департамент дофина? — Он склонил голову набок, как попугай.
— Не из Франции. Там, откуда я пришла, ему уже давным-давно отрубили голову. — Она внимательно изучала его.
— Напрочь отрубили голову? Очаровательно… — Он привстал, опираясь коленом на сиденье, и протянул Мириам чашку.
