— Что?
— С кем я разговариваю?
— Я… пассажирка. Точнее, хотела бы ею стать. Мне нужно нанять дирижабль, а капитан Хейни велел обратиться к вам.
О прочих словах Крога она предусмотрительно умолчала.
— В самом деле?
— Да.
Он повернул голову влево, затем вправо, от души похрустев суставами.
— И куда же вам надо?
— За стену.
— Когда?
— Прямо сейчас, — ответила Брайар.
— Сейчас?
Эндан вынул бутылку из-под мышки и поставил на землю рядом со стулом. Глаза у него были светло-карие, до того блестящие и ясные, что даже в тени отливали медью. Он глядел на Брайар, почти не моргая, и это действовало ей на нервы.
— Мой сын… убежал, — вкратце пояснила она. — В город. Я должна его оттуда вытащить.
— Вы ведь никогда там не бывали, да?
— После появления стены — ни разу. А почему вы спрашиваете?
— Бывали бы — вам и в голову не пришло бы, что ребенок способен выжить в таких условиях.
Их взгляды встретились. Не отводя глаз, она сказала:
— А мой сын — способен. Он неглуп и хорошо подготовлен.
— Он дурак, — поправил ее Эндан, — раз вообще полез туда.
— Он не дурак, просто… плохо осведомлен. — Брайар остановилась на единственном верном слове, хотя произносить его вслух было мучительно. — Прошу, не отказывайтесь. Помогите мне. У меня есть маска, и если я попаду в город, то сумею найти дорогу. Крог обещал, что заберет меня во вторник…
— Так вы рассчитываете прожить до вторника?
— Да.
— Тогда не обижайтесь, но вы тоже дура.
— Можете обижать меня сколько душе угодно, только перевезите через стену.
Его губы начали расплываться, словно бы в насмешку над ней, но так и застыли в полуулыбке.
— Вы настроены всерьез. И упрямы. Но вот этой штуки, — он указал на винтовку, — и ремня Мейнарда еще недостаточно, чтобы остаться в целости и сохранности.
— Но ведь я соблюдаю порядки…
Он оборвал ее на полуслове:
— Да, и кое-кто из тех, кого вы встретите за стеной, тоже соблюдает. Но не все. Есть там один ненормальный по имени Миннерихт, под его властью целый район города. Есть целые районы, заселенные китайцами, и неизвестно еще, как они приветят незнакомую белую женщину. А ведь все это жулье — цветочки, ягодки впереди. Видели когда-нибудь трухляка? Настоящего, оголодавшего?
— Да. Насмотрелась на них во время эвакуации.
— Эхе. — Он покачал головой. Тем временем его взгляд остановился, как бы невзначай, на пряжке ее ремня. — Те-то, в начале? Нет, тогда они еще не успели оголодать. А вот те, что пятнадцать лет промыкались за стеной без еды, — посерьезнее будут. И они сбиваются в стаи.
