Как и в 1323 г., польский король обратился за помощью к папской курии, мотивируя свою просьбу угрозой со стороны ордынцев. В ответной булле 1 августа 1340 г. папа Бенедикт XII предписывал гнезненскому, краковскому и вроцлавскому епископам проповедовать крестовый поход на Русь.
[147]Ввиду явной угрозы повторного вторжения польско-венгерских войск при возможной поддержке их крестоносным рыцарством Западной Европы правящие верхи Галицко-Волынской Руси обратились за помощью к хану Узбеку. Ян из Чарнкова назвал руководителей посольства, выехавших в Орду с этой миссией – видного сановника княжеского совета при Болеславе-Юрии II владевшего Перемышлем боярина Дмитрия Дядько и волынского служебного князя Даниила Острожского. В качестве причины необходимости посылки ханского войска против Польши они указали на то, что Казимир III захватил Русь и задержал выплату дани.[148] В конце июля 1340 г. ордынцы большими силами напали на Польское королевство и вынудили собранную Казимиром III армию перейти к обороне на правом берегу Вислы. Почти месяц разоряли они Привисленский край, а затем, после неудачной осады Люблина, отошли к местам своих кочевий.[149] Крах попытки правящей верхушки Польского королевства захватить с помощью оружия Галицкую Русь летом 1340 г. показал, что для достижения поставленной ею цели потребуется гораздо больше времени, усилий и материальных затрат, чем предполагалось вначале.
Признав над собой верховенство литовской великокняжеской власти, обе части Галицко-Волынской Руси оказались, тем не менее, в различных формах зависимости от нее, что, несомненно, сказалось на их политико-административном статусе в составе Великого княжества Литовского. Большинство земель Волынской Руси в силу династической связи Дмитрия-Любарта с Романовичами в качестве наследственного владения перешло под его непосредственную власть и приобрело статус удельного княжества в составе Великого княжества Литовского. В Галицкой Руси утверждение власти литовских феодалов происходило, как можно предположить на основании отрывочных свидетельств источников, более сложным путем. И здесь местные феодалы признали своим князем Дмитрия-Любарта. Доказательством тому служит надпись на колоколе соборной Юрьевской церкви во Львове, отлитого в 1341 г., в которой, между прочим, значится: "…сольян /39/ бысть колокол сий святому Юрью при князи Дмитрии".[150] Однако, в отличие от Волыни, наследственные права Дмитрия-Любарта на Галицкую Русь не распространялись, поэтому правдоподобно, что он управлял ею на каких-то договорных началах. Не исключено, что в начале 1340-х гг. ни волынский князь, ни литовское великокняжеское правительство, натолкнувшись на дипломатическое противодействие Орды, не имели достаточных сил и возможностей полностью овладеть политической ситуацией в этом регионе и были вынуждены пойти на определенные уступки местным феодалам. Несомненно, однако, что с ведома литовских властей в Галицкой земле в начале 40-х гг. XIV в. обосновалась боярская олигархия во главе с наместником Дмитрия-Любарта Гедиминовича Дмитрием Дядько, который принял титул "управителя или старосты Русской земли".
