Когда Ли Тао с мрачным видом проследовал за Лин Суинь к паланкину, нестерпимое желание убежать, скрыться едва не одолело несчастную жертву. Однако Лин Суинь инстинктивно понимала, что, если она побежит, это только напомнит Ли Тао о его истинной природе — охотника, воина, убийцы. Пока же оставалась надежда, что хотя бы внешне он будет вести себя как благородный муж.
— Куда мы направляемся?
— На юг.
Это было единственное объяснение, которого он ее удостоил. Чувствуя на груди сильную тяжесть, она оглянулась. Божественный император повелел построить для нее этот дом незадолго до своей смерти. Само по себе имение значило для нее очень мало. Взгляд Лин Суинь скользнул по реке, которая искрилась солнечными лучами. Она вдохнула глубже, вбирая терпкий запах реки, чуть влажного мха и земли. Ей будет недоставать всего этого.
Наверное, Суинь хотела слишком много, теша себя несбыточными надеждами скрыться от всеобщего внимания, затвориться в покое и уединении заброшенного дома у реки. В глубине души она всегда знала, что в свое время возмездие обязательно настигнет ее. Долги должны быть уплачены — будь то в этой жизни или в следующей.
Госпожа Лин остановилась перед паланкином и, неожиданно обернувшись, оказалась лицом к лицу со всесильным цзедуши. Его гибкое, мощное и мускулистое тело возвышалось над ней, словно сторожевая башня неприступной твердыни. Наместник не сводил с нее пристального, словно пронзающего насквозь взгляда.
Нет, бывшая «драгоценная супруга» Лин Суинь не позволит себе дрогнуть и отступить. Обладавшие неограниченной властью правители презирали слабость и, не раздумывая разделались бы с врагом, которого сочли слабее себя. Она молча ждала, пока Ли Тао не приблизился вплотную к носилкам и не приподнял небрежным движением руки занавеску. Ничтожная уступка.
— Скажите, наместник… — Лин Суинь провела кончиком пальца по своей щеке, — как вы получили этот шрам?
Он сощурился и, помедлив, ответил:
— Женщина.
Губы ее сложились в насмешливую улыбку.
— О, как увлекательно!
Пальцы сурового воина крепко вцепились в шторку паланкина, мягкая материя затрещала. Его глаза потемнели, дыхание стало глубже. О, Лин Суинь прекрасно владела искусством читать эти знаки на лицах мужчин, знаки, знакомые ей, как иероглифы изящных четверостиший. Что еще остается женщине в безжалостном мире мужчин, как может она себя защитить? А Ли Тао, несмотря на все его воинское искусство и хладнокровие, был всего лишь еще одним мужчиной.
