Дракон и жемчужина - Джинни Лин

Династия Тан, Китай, 759 год н. э.

На исходе часа змеи[1] госпожа Лин Суинь застыла в ожидании в покоях для приемов гостей. Воцарившуюся в ее дворце на берегу реки тревожную тишину нарушало только редкое жужжание насекомых в саду. Стоявший перед ней чай уже давно остыл. Последний из остававшихся у нее в услужении челядинцев принес этот чай утром, перед тем как сбежать.

Самые отважные из слуг уговаривали ее отправиться вместе с ними, но Лин Суинь прекрасно сознавала, что преследовавший ее безжалостный военачальник, не моргнув глазом придаст огню любую деревню на реке, осмелившуюся дать пристанище гуйфэй[2] — «драгоценной супруге» покойного императора.

Она резко выпрямилась, услышав перед домом шорох шагов, спокойных и уверенных. Сердце билось сильнее по мере того, как его шаги неуклонно приближались. Он явился к ней один. Дыхание Лин Суинь прервалось, едва могучая фигура появилась в дверном проеме. Все в нем выдавало того холоднокровного и жестокого демона, о котором столько говорили при императорском дворе. Черные одеяния, коротко остриженные темные волосы, бесстрастное, абсолютно непроницаемое выражение лица. Нет, ее легендарная красота не имела над ним власти.

— Лин-гуйфэй, — раздался его глубокий голос, произнесший церемонное приветствие.

— Я давно уже больше не «драгоценная супруга», наместник Ли.

Суинь осталась сидеть на месте, позволив военачальнику войти. Если бы она попыталась подняться, ноги, вероятно, не выдержали бы веса ее внезапно обмякшего тела. Спокойная мощь его внушительной фигуры только усилила охвативший ее ужас. Его лицо невольно привлекало к себе внимание. Дочерна загоревшая обветренная кожа, острые скулы. Суровую симметрию нарушала лишь тонкая белая полоска шрама под левым глазом. Нечто новое в его облике.

В первый и единственный до сей поры раз Лин Суинь видела Ли Тао в покоях Божественного императора. Молодой мужчина, почти юноша, награжденный за мужество и бесстрашие. Неиссякаемая энергия, которую он тогда излучал, обрела с годами покров невозмутимости и самодисциплины. Время заточило его словно лезвие острого, искусного меча. Но то же самое время изменило и ее.

— Покорный слуга осмеливается предложить себя в сопровождающие госпожи.

Даже самое почтительное и любезное обращение в Поднебесной не смягчило бы его разящего, как смертоносный кинжал, взгляда.

Все внутри ее словно затрепетало от страха, однако, призвав на помощь самообладание и сделав глубокий вдох, госпожа Лин оперлась изящным локотком о стол и попыталась придать своему тону куртуазную легкость и изысканность. Ее сердце билось так громко, что за его тяжелыми ударами она едва слышала собственный голос.