— Иди без этого, — ухмыльнулся Арей.
— Да? А чем я прикрою вот этот синяк? — Афродита повернулась к нему боком и выдвинула вперед плечо, нагнув голову. — И вот этот… — Она подняла руку (туника белым знаменем взметнулась над её головой) и пальцами другой руки дотронулась до ребер. — И вот эти… — Она крутнулась перед ним на одной ножке в немыслимо соблазнительном па.
— Ух ты!.. — сказал Арей, делая неосознанный шаг навстречу. Конечно, только для того, чтобы рассмотреть синяки, которые с такого расстояния были ему не видны.
— Завтра в полдень! — быстро сказала Афродита и одним неуловимым движением набросила на себя тунику. Складки легли довольно удачно: заметен был лишь один большой разрыв — на бедре, но его вполне можно было считать разрезом. Арей, не отрываясь, смотрел на этот разрез.
— Ещё целый вечер… — проговорил он севшим голосом. — И целая ночь. — Он откашлялся. — И целое утро! За это время можно начать и кончить небольшую войну, похоронить убитых и даже устроить пир с побеждёнными.
— Вот и займись. — Афродита подняла руки, оправляя причёску и улыбнулась ему — издалека, не рискуя приблизиться. — Только не налегай на вино, когда будешь пировать с побеждёнными, — сказала она. — А то не вспомнишь о встрече.
— Да я и не собирался воевать сегодня! — горячо воскликнул Арей. — С какой стати? Я буду ждать! Но ведь это так долго — целый вечер, и целая ночь, и целое утро…
— Да, милый! — Афродита наклонилась, сорвала цветок и, поцеловав его, бросила Арею. А он не поймал — только растерял доспехи, которые с грохотом посыпались из его рук. — Да, милый, это очень долго. Но в любви не надо спешить — любовь не драчка. Она богаче и разнообразнее, чем война, вот увидишь.
— Верю, — покорно сказал Арей. — Охотно верю. Но тем более: стоит ли ждать так долго?
— Стоит, — серьёзно сказала Афродита. — Потому что ожидание — это тоже любовь. Завтра в полдень ты скажешь мне, что я была права. До завтра, милый!
Она улыбнулась ему и упорхнула, едва касаясь босыми ступнями травы, а он всё стоял и смотрел, как удаляется, мелькая в просветах между стволами, белое пятно её туники, а потом оно и вовсе пропало внизу, далеко за рощей, растворилось в голубой и зелёной дымке долин. Арей вздохнул и поёжился, только теперь ощутив непривычную незащищённость своего бессмертного тела, и поспешно стал облачаться в кожу и медь доспехов. Они были тесны. Они жали и тёрли. Они противно скрипели и погромыхивали на каждом шагу…
