— Не пудрите мне мозги этой макулатурой, — сказал алькальд.
Судьи Аркадио не оказалось и в конторе. Было девять часов, и секретарь суда уже дремал в крытом переходе двора. Алькальд направился в казарму, приказал трем полицейским одеться и послал их на поиски судьи Аркадио — в танцевальный зал и на квартиру к трем известным всему городку женщинам, занимающимся тайным ремеслом. Затем вышел на улицу и побрел без определенной цели. В окно парикмахерской он неожиданно увидел судью Аркадио: тот сидел в кресле широко раздвинув ноги, и лицо его было накрыто горячим полотенцем.
— Черт возьми, судья, — заорал алькальд, — уже два дня я ищу вас!
Парикмахер снял полотенце, и алькальд увидел заплывшие глаза судьи, подбородок, словно тень, укрывала трехдневная щетина.
— Вы как сквозь землю провалились, а жена ваша рожает, — сказал он.
Судья Аркадио пулей выскочил из кресла:
— Ого!
Алькальд шумно рассмеялся, толкнул судью назад в кресло.
— Не спешите, — сказал он. — Вы мне нужны не для этого.
Судья Аркадио снова удобно растянулся в кресле и закрыл глаза.
— Кончайте бриться и сразу же в суд, — сказал алькальд. — Я подожду. — Он сел на скамью. — А где вас черт носил?
— Да там, — сказал неопределенно судья.
Бриться в эту парикмахерскую алькальд не ходил. Пару раз, наверное, он видел пришпиленную на стене табличку: «Вести разговоры о политике воспрещается», — когда-то она показалась ему здесь к месту. Но на этот раз, однако, она вызвала его раздражение.
— Гуардиола! — позвал он.
Вытерев бритву о штаны, парикмахер вопросительно застыл:
— В чем дело, лейтенант?
— Кто тебе разрешил повесить вот это? — спросил алькальд, указав на объявление.
— Житейский опыт, — сказал парикмахер.
Алькальд схватил табуретку, приставил ее к стене и встал на нее, чтобы снять объявление.
— Только правительство имеет здесь право что-либо запретить, — сказал он. — У нас демократия.
Парикмахер снова принялся за работу.
— Никто не вправе мешать людям выражать свои мысли, — продолжал алькальд, разрывая картонное объявление. Выбросив куски в мусорную корзину, он пошел вымыть руки.
— Вот видишь, Гуардиола, — назидательно сказал судья Аркадио, — что значит строить из себя дурачка.
Алькальд поискал парикмахера глазами в зеркале, — тот был поглощен работой. Вытирая руки, он не спускал глаз с брадобрея.
— Разница между раньше и сейчас заключается в том, — сказал он, — что раньше заправляли политики, а сейчас — правительство.
— Слышал, Гуардиола? — осведомился судья Аркадио с густо намыленным лицом.
