— Папуля, не бери больше ничего, нам не нужны никакие проблемы в выходные.
На этом она сочла свою миссию выполненной. Но у меня, когда Йен после безответственного заявления Колина: «Не советую рисковать», — все-таки взял еще одно пирожное, кровь закипела от негодования, потому что великий педагог отреагировал на поступок сына в своей обычной невозмутимой манере: «Ну вот, сам виноват, теперь точно ночью живот разболится».
— Не забудь, Деб, — напомнил Адам, садясь в машину после нашего совместного чаепития, — если у тебя возникнет желание пройтись вечером в Литон, ты будешь там желанной гостьей.
— Что, вечеринку устраиваете? — поинтересовался подошедший в это время Колин.
Адам с явной неохотой объяснил ему, в чем дело, и подытожил:
— Едва ли тебе будет интересно.
— Почему же, — неожиданно возразил Колин, — мне очень интересно. Кроме того, в студенческие годы я пел в церковном хоре.
— Да, я помню, — напряженно произнес Адам, запуская мотор. — Ладно, если хочешь, заходи.
«Вот оно значит как, — озадаченно подумала я. — Если и есть хоть один человек, которого Адам не хочет видеть на репетиции своего хора, — так это Колин Камерон».
— Договорились! Если Дебра пойдет, я отправлюсь с ней.
— Зависит от Деб, — сухо заметил Адам. — Если она выдержит твое присутствие, я и подавно.
— Я предпочла бы пройтись пешком, — решительно сказала я, когда мой напросившийся попутчик поинтересовался, во сколько мы выезжаем. У меня не было желания путешествовать на его роскошной машине, которая непременно вызовет интерес в деревне. Хотя ее владелец, видимо, будет упиваться таким вниманием к своей особе.
— Пешком? — ужаснулся он. — Это почти две мили!
— Ходить полезно, — безжалостно заявила я.
Он ничего больше не сказал, и мы отправились в путь. После Торкомба дорога принялась петлять и извиваться, то и дело дразня ложными надеждами — мне казалось, что вот-вот из-за поворота покажется Литон. Я думала о своем, когда вдруг над ухом послышался голос:
— Ладно, я все равно знаю, что вы думаете не обо мне.
Он смеется надо мной? Странно, но мне так не показалось. Синие глаза (знает ли кто-нибудь, что они скрывают в своей глубине?) были ясными и простодушными.
— Думать о вас — не мое дело. Но раз уж вы завели об этом разговор… — Воспоминание о Йене придало мне силы. — Я думала о том, что ваш сын еще слишком мал, чтобы самостоятельно решать, что можно, а что нельзя. Сегодня ночью ему будет совсем плохо.
— Если так, то завтра плохо будет мне — Мегги пленных не берет. — Синие глаза смешно округлились от ужаса. — Так что держите за меня пальцы скрещенными, ладно? — И вдруг он серьезно добавил: — Я знаю, что нужно моим детям, Дебра. Им нужна мать, которая была бы с ними все время, одевала их как следует и рассказывала им сказки, а если бы у них что-то заболело, усмиряла боль поцелуями. Моя мама всегда так делала, когда мы с братьями были маленькими, и я думаю, что это очень важно для каждого ребенка. Она точно так же окружает любовью и внуков, благослави ее Господь, но все-таки не может заменить им мать. Кроме того, она уже не так молода, у нее просто не хватает сил… — Колин внезапно взглянул на меня. — Я вам не надоел своей болтовней?
