— Скажут что? — спросила я, пока папа бегом пересекал улицу и открывал дверцу. Он вопросительно посмотрел на нас, склонив голову набок, как попугай, и Линда в ответ устало глянула на меня. Через несколько минут, когда мы ехали в гору, я почувствовала новый тычок, на этот раз тайком, и она сунула мне в руку клочок бумаги. На нем было нацарапано: «У мамы будет ребенок».
Это было в духе «Тир-на-Ног». Маме было тридцать восемь. Если бы я сейчас была замужем — а многие девушки выходят замуж к двадцати годам, — у меня мог бы быть ребенок, и тогда его тетя или дядя оказались бы моложе его…
— Послушай, Лин, это не смешно, и я не представляю, откуда ты взяла сама знаешь что насчет мамы, — заметила я, когда мы с Линдой на минутку остались наедине.
— Ну, когда это сама знаешь что, появляются определенные признаки. Например, папа не разрешает ей поднимать тяжести. Он вчера жутко разозлился, когда она сама принесла корзинку угля. В такое время опасно поднимать тяжести. Я читала об этом. — Она остановилась. — В той книге, она…
— Я тебе уже говорил, Кон? — раздался из коридора голос отца, проходившего мимо. — У Лин тяжелая болезнь. Она читает.
За обедом стало понятно, почему меня не встречала Мария — за курицей в белом вине последовал мой любимый пирог с лимоном и меренгами.
— Должна сказать, что ты выглядишь намного лучше, детка, — заметила мама, изучая меня. — Просто как новенькая.
— Только мне нельзя сильно волноваться, — с невинным видом объявила я. — Доктор на этом очень настаивал.
— Неужели? — Мамины глаза улыбались. — Замечательно. Мне он сказал, что ты должна ложиться спать в десять часов до самого Рождества.
— Надеюсь, ты объяснила ему, что нереально заставить ее делать это! — вмешался папа.
— Вы просто невозможны, — сердито объявила я.
— Да, бывают у нас невозможные моменты, — согласился папа.
Голубые глаза отца и карие матери встретились. Мама прикусила губу.
Мы все примолкли и выжидающе смотрели на родителей. Папа воззрился на нас поверх остатков пирога.
— Кэрол, дорогая, — нежно сказал он, — думаю, нам надо кое-что сказать девочкам…
И тут с маминой стороны раздался первый смешок, и вскоре мы все хохотали. Мама может смеяться, пока у нее слезы не потекут из глаз. Так мы и сидели, смеясь, Мария с одного маминого бока, Линда с другого, обнимая ее за шею.
