— Думаю, в основном от меня.
Она становилась восхитительно красивой, когда краснела, — сочетание кораллово-розового, пшенично-золотого и ярко-синего. Невинна как младенец.
— Имя? — сурово спросила я. — Как его зовут?
— Поррит.
Она неправильно истолковала мое потрясенное выражение лица.
— П-о-р-р…
— …ит, — закончила я. — Все ясно! Должно быть, именно ты записывала на прием К.Ф.
— Мистера Фрейзера! Конечно. Он работает с тобой! — Лицо моей сестры просветлело.
— Можешь не продолжать. Ты перепутала время его приема. Он прождал несколько часов.
— Ну разумеется, — почти с гордостью призналась она. — Я вообще перепутала все приемы. Я не знала, что регистрационный журнал лежит у него в ящике, и…
— О нет! — Я закрыла глаза. — Ты по второму разу заполнила все дневные часы приема.
— Ну, что-то вроде того. Мистер Фрейзер был очень мил. Он только сказал что-то насчет мышей, а потом…
Я с трудом удержалась, чтобы не дать ей подзатыльника, и подумала: пришлось ли так же плохо мистеру Порриту?
— …как раз когда произносил свою импровизированную речь.
— О! Через пару секунд, Мария Гибсон, ты рискуешь лишиться даже той пустой головы, которая у тебя есть. Что еще за речь?
— Ну, он помог мне… Понимаешь, в комнате ожидания было так много народу, что всем не хватало стульев, а мистер Поррит сказал, что не может бросить пациента, и некоторые посетители слегка разозлились, а мистер Фрейзер им все объяснил. Я не знаю, что бы я без него делала.
Я тоже не знала. И еще я не знала, что бы сделали в эту минуту родители, но представить себе это было несложно. Секретарши, так же как и жены, не уходят среди бела дня без веской причины. Может быть, мистер Поррит заигрывал с ней, возможно, он был пьян…
— Ты больше туда не пойдешь, Map, — твердо сказала я. — Первым делом завтра позвони мисс Тэкеберри. Просто скажи, что не берешься за эту работу, а я позже ей все объясню.
— О, но… — начала Мария.
— Никаких «но», — отрезала я. — Так, это все?
Постоянное упоминание о дантистах заставляло мой больной зуб ныть.
— Что ж, если ты спросишь меня, Марии понравился бедняга Поррит, — объявила Линда.
— Странно, не помню, чтобы я спрашивала, — спокойно ответила я.
По случаю соревнований по боулингу я взяла машину и подвезла Линду в школу. По дороге она продолжила разговор о Марии и ее дантисте:
— Она считает, что он получил плохие известия или что-то вроде этого. Где-то в середине дня, по ее словам, он вдруг стал нем как рыба. Знаешь, она хотела снова пойти туда сегодня утром…
