— Добрый вечер, — вежливо произнес мальчик. — Я Майкл. А вы, наверное, мой отец.
Крис стоял как громом пораженный. С той самой минуты, как узнал о сыне, он сотни раз рисовал в воображении их первую встречу, и всякий раз по-разному. Неизменным оставалось одно: он сам выбирал время и место встречи.
Ему так хотелось, чтобы все прошло идеально. Ведь он и так уже безвозвратно упустил первые десять лет жизни сына.
Стремясь, чтобы все было как можно лучше, он даже преодолел первый порыв немедля все бросить и мчаться на Корфу. Сказал себе, что лучше разобраться со всеми нынешними обязательствами, прежде чем спешить навстречу новым и самым главным. И сколько бы Лайза, его агент, ни выдвигала новых идей, Крис неизменно отвергал даже самые выгодные проекты. В его планы на ближайшее, а точнее сказать, на неопределенное будущее входил лишь Майкл… и мать Майкла.
О, он ко всему подготовился. Да еще так тщательно!
Только вот сейчас почему-то растерялся, в первый раз в жизни увидев своего сына. Мальчугана в потертых джинсовых шортах и выгоревшей на солнце синей футболке с изображением дельфина. Совсем обычный мальчик, как и сотни таких же щупленьких десятилетних мальчишек, — и удивительно, невероятно похожий на самого Криса. Тот же упрямый подбородок, прямой нос, те же серые, в минуту волнения становящиеся совсем черными, глаза. Те же непокорные черные волосы.
Крис прокашлялся, лихорадочно пытаясь найти подходящие слова. Но безуспешно. За свою жизнь он много раз рисковал головой, бросая вызов стихиям. Однако ни разу еще ему не было так страшно, как сейчас.
Майкл молча ждал, в упор разглядывая незнакомца, который был его отцом.
Стряхнув оцепенение, которое грозило погубить все на корню, Крис протянул сыну руку.
— Думаю… это и в самом деле… я.
Голос дрожал и срывался, как будто Крис пробежал марафонскую дистанцию. Отчаянно не хватало воздуха. Показалось ли или Майкл на долю секунды замешкался прежде, чем протянуть ему руку?
Однако протянул. И теперь Крис стоял, бережно сжимая горячую ладошку сына — своего сына! — и привыкая к этому необыкновенному чувству. Пальцы у Майкла оказались, как у его матери, тонкие и длинные, почти хрупкие, однако ладонь покрывали мозоли. Откуда эти мозоли? Крис не знал. Если подумать, он вообще ничего не знал о жизни Майкла.
Мальчик по-прежнему выжидательно заглядывал ему в лицо, и Крис догадался: следующий шаг за ним.
— Ты… ты зайдешь?
Ну не абсурдно ли — приглашать сына в дом, как будто они чужие друг другу люди! Но Майкл, видимо, не усмотрел в этом ничего странного и вошел в гостиную, с интересом осматриваясь по сторонам. Правда, пока любоваться было нечем. Крис въехал в этот дом накануне, а потому гостиная имела еще безликий вид, типичный для большинства съемных домов.
