Люди недоуменно оглядывались по сторонам, пытаясь по лицам
окружающих прочитать, что же случилось на самом деле. Вдали на дороге завывали
сирены. Приближались полицейские машины, машины скорой помощи, машины с телевидения,
машины официальных чинов, машины всех тех, кто собирался извлечь максимальную
пользу из запланированной трагедии. Под приближающийся вой у ректора
окончательно ослабели ноги, и он сел прямо на холодный шершавый гранит крыльца.
Скорее всего, ему оставалось ректорствовать всего несколько
дней – пока наверху не сообразят, кого следует назначить козлом отпущения. Но,
по крайней мере, он не войдет в историю первым ректором Семеновки, допустившим
массовую гибель своих студентов.
24.10.1581, вторник
– Ты по-прежнему считаешь происходящее допустимым? – голос Джао
сух. – Десятилетиями мы не высовывали носа на поверхность, не допускали утечек,
маскировались, как заяц посреди стаи голодных волков. А теперь всем вдруг вступило
в голову, что мы должны выйти из тени. Последствия...
– Последствия давно просчитаны! – горячо обрывает его
собеседница. – Ты знаешь, что наше раскрытие неизбежно! Не сейчас, так через
год или два, но нас все равно вычислят и раскроют. Мы же уже все согласились,
что лучше сделать процесс контролируемым! Зачем ты снова возвращаешься к теме?
– Затем, что мы сделали ошибку, Суоко, – Джао яростно трет
лоб, взбивая складки-морщины на темно-шоколадной коже. – Серьезную, если не
фатальную. И она дорого нам обойдется. Ростания не готова к нашему появлению.
– Ты слишком много занимаешься теоретической экономикой и
политикой, – качает головой Ведущая Совета. – Мир отличается от твоих красивых
бумажных схем. Ростания давно созрела для нашего появления, да и времени на
размышления не осталось. Встраиваться в систему надо сейчас. Через год станет
поздно. Ты хочешь довести дело до тотального краха и гражданской войны? Или не
веришь прогнозам Робина?
– Я верю своему опыту, – желчно огрызается южанин. –
По-твоему, раньше не случалось кризисов, подобных нынешнему? Еще как случались,
даже похуже. И всегда мы умудрялись влиять на ситуацию, оставаясь в тени. Я
продолжаю утверждать, что мы ошибаемся...
– А себя полагаешь единственно правым? – Суоко оскорбленно
выпрямляется в кресле, ее скуластое лицо – глубокие тени под воспаленными от
недосыпа глазами – полыхает возмущением. – Никто не безгрешен, ошибается даже
Робин. Но большинство не может идти не в ногу с одиночкой. Джао, тебя уважают.
Ты старейший действующий член организации. Твое мнение чрезвычайно ценно, и
твоя высочайшая квалификация социопсихолога сомнению не подвергается. Тебя внимательно
слушают, куда внимательнее, чем остальных. Но авторитет не означает постоянной
правоты. И если новая тактика единогласно поддержана всеобщим голосованием,
стоит задуматься даже тебе.
