Склонясь над насыпью, уверились, что никакой поезд не приближается.
Ветер над рельсами дунул им в лицо. Перешли пути.
За железной дорогой квартал виделся разбросанней; возвышалось, и верно, мало домов. И вскоре они шли уже под телеграфными проводами. Воздух был чист и сух, как над солончаками, — девушка глядела на небо, придерживая шляпу, — «небо, что за вид», думала она неопределенную думу. Всматривалась в ясный вечер на камнях, на заржавелых железках, разбросанных по земле, — сухая пыль летела кругом…
Все было предметно, только виделось, будто в зеркале. На мгновенье она заколебалась, не зная, как, в сущности, существовать; но оставалась спокойной, слишком даже, и недосягаемой.
Но когда они поднялись на вершину Паственного Холма, Персей указал рукой на город внизу.
Равновесие руки над пустотой, и ветер, ветер… — его шляпа с траурным крепом улетела; он побежал за нею, когда предместье так вдруг проявило себя, унося в ветре чью-то шляпу!.. Перепрыгнул колючую проволоку, понесся дальше, раскинув руки, кусая воздух тонкими губами. Лукресия следила за ним взглядом, пока он не исчез из виду… И стала ждать, без понимания, без непонимания.
Потом задумалась как-то, замечталась: хорошо бы стоять тут одной, с собакой, чтоб было видно снизу — как знак города. Лукресия Невес нуждалась в бесчисленном множестве вещей: в клетчатой юбке и шапочке из той же ткани; в том, чтоб чувствовать (давно уж хочется), как другие смотрят на тебя в таком клетчатом убранстве, пояс блузы низко по бедрам и цветок за поясом — так одетая она взглянула бы на предместье, и то вмиг бы преобразилось. И пес рядом, обязательно. Такое она создала себе виденье. У нее не было воображения, но острое внимание к реальности вещей превращало ее почти в сомнамбулу; она нуждалась в вещах, чтоб поверить в их существование.
Персей вернулся со шляпой и, обтерев ее рукавом, взглянул на девушку, беспокойно смеясь, не умея скрыть торжество от своей победы над ветром; смеялся и озирался с беспокойством на спокойную природу мира. И проницательно подумал, что может сказать: «Похоже, что собирается дождь, да, Лукресия?» — для того лишь, чтоб снова прийти ко взаимному согласию и заставить повернуть к нему лицо девушку, так неотрывно глядящую на башню внизу. Но то была неправда: ясное небо обволакивало их и разлучало. И, надевая свою шляпу, юноша забыл, на что хотел указать.
Он повертел в воздухе рукой, но сразу же ее и отнял. Рядом лежала куча отбросов, ожидая пожога… И разговор завял. Лукресия Невес, без улыбки, смотрела перед собой.
