«Ну вот, – ругал себя, – мечтатель! – Надавил на запястье, боль стала острее. – А завтра на дачу ведь ехать. Ч-черт возьми! И зачем так выпил?… Болеть буду… Дурацкий день». Вспомнилось, как он начинался, как тихонько, без будильника, встал в шесть утра, как пил кофе, глядя на чистый нотный лист, и предвкушал: вот сейчас возьму ручку и сотворю… Те минуты, сейчас понимал, были счастливыми, а потом… Нет, и там были мошки, были поиски ручки, что-то еще, что портило… Вечно найдется что-нибудь, что портит.
Юрий Андреевич свернул с тротуара, вошел во двор. Вот и пятиэтажный дом, где на третьем этаже их с женой квартирка. Прямо, как войдешь, кухня, рядом туалет, ванная, слева – дверь в комнату. Тесная квадратная клетушка. Только спать в ней и телевизор смотреть. Начнешь шевелиться, и самому становится тесно, не говоря уж о тех, кто рядом. Поэтому, наверно, и с женой утром поругались – он зашевелился, и она сразу почувствовала себя лишней…
– Наконец-то! – встретила она в прихожей. – Я уж Саше обзвонилась, а он говорит: посидели во дворе, потом разошлись. Уже часа полтора назад… – Заметила, что Юрий Андреевич держится за руку, встревожилась: – Что случилось? Что с рукой-то, Юр?
– Да так… – он неуклюже стаскивал куртку. – Растянул, кажется. Помоги-ка.
– Из-за пианино этого?
– Потом уже, сейчас. Запнулся о корень.
– Да господи, когда ж их уберут в конце-то концов! Может, врача? Юр? Вдруг серьезно?
– Не надо… – Юрий Андреевич прошел на кухню, сел. – Бинтом надо перетянуть. У тебя где-то бинт специальный был…
– Эластичный? Сейчас.
Туго перебинтовали запястье, боль исчезла, но рука была одеревеневшей, почти чужой. Юрий Андреевич инстинктивно шевелил пальцами, разминая эту одеревенелость, и боль возвращалась, колола тупыми иглами. Он морщился, про себя постанывал, даже не от боли, а скорее с досады…
– Как там у них? – ставя перед ним тарелку с борщом, спросила жена. – Пианино-то хоть хорошее?
– Все нормально… Сашка только…
– Что он?
– Да квелый какой-то, унылый весь. Борис зато – прям пышет идеями.
– Ну, он всегда, – добродушно-снисходительно подтвердила жена и тут же опять нашла повод встревожиться: – Что опять у него за идеи?
– А-а, так…
Юрий Андреевич пожалел, что заговорил о Борисе, но отступать было некуда, да и держать в себе то, что обсуждали сегодня на протяжении нескольких часов, из-за чего напился, было невозможно. И он рассказал про желание Бориса переехать.
Жена, конечно, побежала к телефону. Юрий Андреевич – за ней. Уговаривал:
