— Молчи! — приказал рыцарь. — Не видишь, что ли, они о чем-то договариваются, два вооруженных пажа вышли вперед. Они, видимо, хотят напасть на нас! Ладно! Пусть попробуют! Будь готов помочь мне, если понадобится, и подай щит, чтобы, если будет такая возможность, они тут узнали, что такое рыцарь из Франции!
— Мессир, по-моему, вы совершаете ошибку, — ответил Мюзарон, который, в отличие от своего господина, явно не торопился принимать воинственную позу. — Эти знатные мавры и не думают нападать на двух безобидных людей. Видите, один паж что-то сказал своему господину, а закутанный в плащ приказа не отдал, он дал знак идти вперед… О, смотрите, мессир, они снова двинулись в путь, не вынув стрел и не наведя на нас арбалеты,[43] они лишь держатся за рукоятки мечей… Наоборот, это друзья, которых нам посылает Небо.
— Друзья среди мавров! А куда девалась ваша христианская вера, язычник проклятый?
Мюзарон почувствовал, что в самом деле дал повод для этой грубой отповеди, и учтиво поклонился.
— Прошу прощения, мессир, я ошибся, назвав их друзьями, — пробормотал он. — Христианин, мне это доподлинно известно, не может быть другом мавра, я хотел назвать их советчиками, ведь у каждого можно спросить совета, когда эти советы добрые. Я пойду поговорю с этими достойными господами, и они покажут нам дорогу.
— Ну что ж, будь по-твоему, я согласен, — сказал рыцарь, — я даже хочу этого, потому что они, по-моему, слишком вызывающе проехали мимо, и, как мне показалось, их господин не ответил на мое учтивое приветствие копьем. Поэтому ступай к нему и от моего имени вежливо спроси, какой из этих городов Коимбра, а также передай, что тебя послал мессир Аженор де Молеон, и пусть этот мавританский всадник назовет тебе свое имя. Ступай!
Мюзарон, которому хотелось предстать перед главой каравана во всей красе, попытался поднять свою лошадь, но она так давно не видела тени и травы, ей было так удобно и приятно лежа пощипывать травку, что оруженосец не только не смог поставить ее на ноги, но даже сдвинуть с места. Смирившись со своей участью, он пустился бегом догонять отряд, который продолжал идти вперед, пока он препирался с лошадью, и, обогнув рощицу оливковых деревьев, уже вступил на извилистую тропу, идущую вниз по склону.
Пока Мюзарон мчался, чтобы исполнить свое поручение, Аженор де Молеон, привстав на стременах, твердо сидел в седле, неподвижный, словно статуя, и не терял из виду мавра с его спутниками. Вскоре он увидел, что всадник остановился, услышав крики оруженосца, а вслед за ним встал и его эскорт; все люди, входившие в него, казалось, были неотделимы от своего командира, они каким-то внутренним чутьем словно угадывали заранее все его желания, и им не требовалось никакого внешнего знака, чтобы подчиняться его воле.
