И тогда я запела торжественный марш Сёдерманландского[21] полка, и горланила так, что и сёдерманландские коровы, которые, наверное, приняли этот марш за национальный гимн, стали вдоль обочины по стойке «смирно». Они с немым упреком таращили на меня свои огромные глаза… Они ведь не знали, что я еду в Париж, чтобы выйти замуж за Леннарта!
Какой это был день! Яблони и сирень стояли в цвету, солнце озаряло бархатисто-зеленые луга и поля.
— Другого такого месяца, как май, нет! — сказал Леннарт, окидывая все вокруг одобрительным взглядом.
Я тоже окидывала все вокруг одобрительным взглядом. И главным образом Леннарта. Нет другого такого месяца, как май, и нет другого такого человека, как Леннарт. Он не был так красив, чтобы, увидев его, подпрыгнуть, но мне не хотелось, чтобы он был другим. Мне хотелось, чтобы муж мой выглядел именно так. Слегка скуластое лицо, загорелая кожа, синие глаза и очень заметные брови. Интересно — когда я только познакомилась с Леннартом, его брови мне не понравились… Они были такие густые, что несколько отягощали его лицо. Какая я глупая! Именно такие брови были теперь самыми моими любимыми! И еще мне нравились руки Леннарта! Мускилистые, они казались такими надежными, когда покоились на руле. Такую вот мускулистую, худощавую руку я хочу держать всю оставшуюся жизнь. А то, что я знала это, придавало мне удивительное чувство уверенности. О, как я благодарила судьбу, позволившую мне встретить Леннарта! Ведь я не смогла бы жить без него; а не встреть я Леннарта, я бы совсем не знала об этом!
Значила ли я для него столько же? Ах-ах-ах, это, вероятно, совершенно невозможно для такого недозрелого фрукта, как я! Но все же думаю, что если я так безгранично преклоняюсь перед ним, то он действительно мог бы то лее…
— На твоем месте, — заявила я, — я не смогла бы жить без меня.
Он согласился с этим не столь быстро, как бы мне хотелось, и я энергично продолжала:
— Вообще, подумай о Тургеневе!
— Почему я должен думать о Тургеневе? — удивился Леннарт.
— Тургенев, — ответила я, — говорил, что охотно отказался бы от своей славы и всего остального, если бы только в целом мире нашлась одна-единственная женщина, которая обратила внимание на то, что он опоздал к обеду.
— И поэтому я должен сидеть здесь и думать о нем? — спросил Леннарт.
— Что за чепуха! Разве ты не понимаешь, что ты просто счастливчик по сравнению с Тургеневым, — объяснила я. — Я подниму ужасный шум, если ты опоздаешь домой к обеду!
