Затянутое серо-сизыми тучами небо продолжало плакать дождем. Сыро, грязно. Впереди разбегались широкими волнами коричнево-рыжие поля исмаи с пятнами ярко-зеленой бродячей травы по краям. Даже на расстоянии было видно, как пучки мохнатых щупалец упрямо переползают с места на место.
Лес, равнины, снова лес. Дорога кольцами вилась меж холмов, словно толстый червь. Я уже и не верила, что доберусь до города засветло. Но, как ни удивительно, к обеду уже смогла различить верхушки зданий Дэндрэ. А за ними…
Поначалу я даже приняла его за поле, утонувшее в сизом мареве тумана. Но это оказалось Оно: разлитое от края до края горизонта, темное и величественное — море.
Вскоре дорога пошла под уклон. Грязь по-прежнему чавкала и хлюпала под ногами, но зато, спасибо богам, почти стих дождь. Несколько раз я едва не упала, разъезжались ноги. Коварство раскисшей тропы оказалось неисчерпаемым.
Шагаешь в сторону, ноги по щиколотку проваливаются в смесь прошлогодней ломкой травы и жидкой земли. А на самом тракте — вперемешку каменистое крошево и скользкая, как лед, глина.
Идти приходилось медленно, каждый шаг давался с трудом. С противным чмоканьем грязь отпускала сапог, а второй затягивала глубже. Если начинала спешить, ноги разъезжались, того и гляди бултыхнешься в ледяную жижу. Я не выдерживала. Останавливалась, запрокидывала голову к серому небу и орала от злости и бессилия.
Дорога свивалась полукольцами, которые нанизывались на склон горы, как старинное украшение. Воздух стал совсем сырым, и в нем появился отчетливый соленый привкус: тракт вел меня к морю. Пару раз я просто останавливалась на некоторое время, стояла и смотрела, не в силах отвести от него взгляда. Сизо-синее, неприветливое, оно равнодушно взирало снизу, а по необъятной поверхности бежали и бежали бесконечные барашки волн.
Дэндрэ произвел на меня впечатление очень старого города. Стены его башен и домов были изъедены солью и водяной пылью, кладка местами искрошилась в пыль. На окраине многие дома пустовали. Они медленно проседали внутрь — крыши проваливались, каменная кладка рассыпалась. А вот ближе к центру и пристани, там, где бурлила жизнь, за зданиями следили не в пример тщательнее. Подмазывали крошащийся фундамент, скрепляли трещины на стенах буро-серым раствором, красили синей и желтой краской рассохшиеся ставни. Крыши тоже манили завидным разнообразием: у кого яркая черепица из глины, у кого просмоленная доска или вовсе камыш.
