Хорошенькая сотрудница грозно плавила его взглядом светлых глаз.
— Неужели так больно? — Он протянул руку к Эмилии, но та решительно отвела ее в сторону.
— Да хватит уже. Вы идете?
— Конечно.
Она развернулась и быстрым шагом пошла по коридору. Богдан поспешил следом.
В помещении криолаборатории воздух оказался очень сухим, прохладным, а атмосфера на удивление неуютной. Богдан задумался, зачем молодой, красивой девушке работать так далеко от контактных миров?
— Здесь работал отец и жила его семья, то есть я, его единственный, поздний ребенок, — словно угадав его мысли, пояснила она. — Три года назад он умер. Сердечный приступ. Совершенно идиотская смерть. Он был один, работал, как обычно, и никто ничего не понял. Когда его нашли, оказалось слишком поздно. Знаете, папа был гениальным ученым, преданным Янусу и науке… Но он удивительно мало заботился о самом себе. К тому же, чтобы поставить имплантат, нужно лететь на Эзарус, а он просто не представлял, как можно на два года покинуть место, где проработал почти пятьдесят лет. Вдумайтесь, практически сразу после строительства станции, папа прилетел сюда и прожил здесь всю жизнь. Он повидал самые тяжелые времена, и когда нас хотели закрыть, и когда были перебои с продовольствием, оборудованием, субсидиями. Это последние лет десять мы живем относительно комфортно. Такая уж ирония судьбы, Янус находится очень далеко. Край вселенной — если с пафосом, или дыра — если попроще.
Эмилия неожиданно улыбнулась, а Богдан смутился.
— Извините еще раз.
— Да ладно, — она повела плечом, — мне часто задают одинаковые вопросы. Особенно разочарованные новички, кому выпало счастье исследовать Янус. Летят за романтикой, а получают сплошные серые будни. Вас Даном не называют?
— Называют.
Богдан присел на стул. Интересненько. В лаборатории Яши и Лео он чувствовал себя значительно свободнее.
— А знаете, как на языке аборигенов звучит «Дан»? Такая забавная ассоциация…
— Эмилия! — послышалось из соседнего помещения.
Девушка нахмурилась и вышла.
После секундного промедления Богдан вскочил и направился за ней.
В этой части лаборатории было еще холоднее, а за плотными створками, отделяющими криоотсек — наверное, морозно. В небольшом аппендиксе, примыкающем к отсеку, стояли полноватый мужчина в странном — видимо, защитном — костюме абрикосового цвета и Эмилия.
Девушка, увидев Богдана, на миг нахмурилась. Затем, уже непринужденно, обратилась к мужчине:
— Знакомьтесь, коллега. Богдан Шептунов, прибыл к нам проводить расследование. А это доктор Феофан Аркадьевич Мякишев. По совместительству ксенобиолог и патологоанатом… Он еще не успел рассказать мне о цели своего визита, Феофан Аркадьевич.
