На этом аудиенция закончилась. Утром следующего дня Джек отправился в американское посольство и был принят первым секретарем мистером Вильсоном. Господин секретарь сообщил Риду, что в ближайшее время Рида вышлют за пределы империи, и дал совет, прямо противоположный сделанному накануне послом:
— Посему ни в коем случае не выходите из своего отеля и не предпринимайте попыток уехать самостоятельно.
Положение становилось отчаянным. В довершение всего Рид и Робинсон довольно быстро и легко заметили, что за ними установлена слежка. Куда бы они ни шли, где бы ни были, их как тени сопровождали удивительно терпеливые личности, одетые под порядочных людей. Из факта их существования американцы вскоре сделали своеобразное развлечение. Например, они садились у открытого окна в номере отеля и направляли на дежурного филера две бутылки из-под пива Филер, думая, что за ним наблюдают в бинокль, начинал в панике метаться по асфальту. В другой раз, выйдя из гостиницы, Рид и Робинсон наняли дорогого лихача и велели ему гнать что есть сил. За первым же углом они остановились. В то же мгновение в них чуть не врезалась вылетевшая из-за поворота пролетка со шпиками.
Поскольку республиканцы не пожелали вступиться за них, друзья решили обратиться за помощью к монархистам. Робинсон, хотя и прожил в США восемнадцать лет, по паспорту, как родившийся в Канаде, считался британским подданным. Он отправился в посольство Великобритании в Петрограде и рассказал о сложившейся ситуации. Английский посол счел, что подобное обращение с подданными короля Георга оскорбляет гордость британского льва, и обещал немедленно заявить протест министру иностранных дел Сазонову.
Прошло несколько дней. Каждое утро Рид шел в ресторан «Астория» и говорил послу США одну и ту же фразу: «Что намерен делать посол для защиты чести и интересов американских граждан?» Получив один и тот же ответ: «Как, вы еще не покинули Петроград?!» — Рид удалялся.
После третьего или четвертого визита господин Мари при виде Рида нервно дергался. В конце концов Джеку все это надоело, он наговорил послу уйму неприятных вещей и пообещал написать обо всей истории в американские газеты.
Несмотря на совет не оставлять стен отеля, Рид и Робинсон съездили на денек в Москву. После красавца Петрограда узкие, кривые улицы первопрестольной столицы не произвели на Рида особого впечатления, но циклопические стены Кремля, буйно прекрасный и неповторимый Василий Блаженный потрясли его воображение. Когда же он взглянул на непередаваемо своеобразную панораму Москвы с высоты Поклонной горы, с того самого места, на котором некогда стоял Наполеон, он почувствовал, как в груди его словно защемило. Матушка Москва ревниво сберегала какие-то непередаваемые, но очень важные черты национального духа. И Джек понял это, хотя, конечно, за малостью времени не смог во всем полностью разобраться.
