Теперь для Рида уже не было сомнений, что русская буржуазия не остановится ни перед какими преступлениями, чтобы расправиться с большевиками, даже перед изменой. До какой же степени должна была дойти ненависть этих людей к революции, если они были согласны на иностранное вторжение — вплоть до японской интервенции! — лишь бы «ликвидировать заразу».
В октябре Рид и Вильямс выехали на Северный фронт и провели там три дня. Джек лично встретил офицеров, которые открыто предпочитали военное поражение сотрудничеству с солдатскими комитетами.
Большое впечатление — хотя и несколько комичное — произвела на Рида жалоба случайного попутчика — полкового священника. Духовному пастырю не понравилось, что когда он провозгласил с амвона: «На земле — мир!», солдаты насмешливо, но отнюдь не в шутку подхватили: «Без аннексий и контрибуций!»
Однажды Джек провел вечер в богатой купеческой семье. Во время чаепития за столом собралось одиннадцать человек. Джек спросил, кого они предпочитают, — Вильгельма или большевиков. Десять против одного высказались за Вильгельма.
— И эти лицемеры, — с гневом говорил Джек Вильямсу, — еще смеют называть большевиков «изменниками» и «пораженцами» только потому, что они требуют мира!
Рид видел, что революция быстро приближается к решающей фазе, когда или пролетариат полностью возьмет власть в свои руки, или реакционеры попытаются повторить корниловский заговор, чтобы покончить с большевиками и Советами при помощи штыков и свинца.
В ложе прессы Совета Российской Республики Рид как-то разговорился с маленьким, сгорбленным человечком с морщинистым лицом, с близорукими глазами за толстыми стеклами очков, с неопрятной копной волос на голове и седеющей бородой. Бурцев, разоблачитель знаменитого провокатора Азефа, сильнее, чем некогда царя, теперь ненавидел большевиков.
— Запомните мои слова, молодой человек, — брызгая слюной, говорил он Джеку, — России нужна сильная личность. Пора бросить все думы о революции и сплотиться против немцев. Дураки, дураки допустили, что разбили Корнилова… Корнилов должен был бы победить…
Оживление всех реакционных сил не заслонило, однако, от Джека главное: громадный рост влияния большевиков в массах. И он понимал почему: большевики взяли простые, неоформленные мечты рабочих, солдат и крестьян и на них построили программу своих действий. «В июле их травили и презирали; к сентябрю рабочие столицы, моряки Балтийского флота и солдаты почти поголовно встали на их сторону. И тогда большевики вновь провозгласили столь дорогой массам лозунг: «Вся власть Советам!»
