Муж моей тети Жени, Иосиф Нахманович, в начале войны попал в плен. Бежал из плена и прятался на квартире первой жены-украинки. Кто-то его выдал. Вместо него в полицию, рискуя жизнью, пошел брат жены. Обошлось. После очередного доноса арестовали. Когда группу военнопленных вели на работу (в ней был и мой родственник), они разоружили конвой и бежали. Около двух лет он прятался в каменоломнях возле Одессы. Во время наступления на Одессу, весной 1944 года, мы встретились, когда разведчики прочесывали катакомбы. Он меня узнал, я его — только по голосу: так он изменился за годы плена и мытарств!
Шел тяжелый бой. Командир взвода разведки должен быть вблизи командира полка. Я отдал всем, кто прятался в катакомбах, продовольственные запасы разведчиков и почти полную канистру спирта. Попрощался с дядей и договорился после войны отметить нашу встречу. Не довелось. Его призвали в армию и в боях за освобождение Молдавии он погиб. Ко мне судьба была благосклонна. Из пяти членов нашей семьи, воевавших с фашистами, в живых остался я один. Дошел до Берлина и расписался на рейхстаге.
После капитуляции фашистской армии наш 271-й стрелковый гвардейский Берлинский полк был передислоцирован в город Дрезден. Сразу после войны на должность командира взвода разведки назначали офицера. Я был в этой должности полтора года. Для войны это солидный срок. Если к этому добавить, что полк, в котором я воевал последние два года войны, по официальным документам, только 8 дней не участвовал в боевых действиях.
Меня назначили парторгом 3-го батальона. Того самого батальона, в котором я начинал службу стрелком 9-й стрелковой роты.
Во время войны и некоторое время спустя парторги не избирались, а назначались. В партию я был принят после удачного рейда полковых разведчиков в тыл противника.
До сих пор помню первое партийное собрание. Во взводе разведки было два коммуниста — я и старший группы захвата. Самое страшное было для меня то, что парторг полка велел мне выступить на собрании. Читатель, поверь мне, солдату, я бы лучше два раза сходил в разведку, чем выступать на партийном собрании. У меня было в то время одно желание: чтобы фрицы обстреляли расположение штаба полка и сорвали партсобрание. Но моему желанию, к счастью, не суждено было сбыться. Пришлось выступить... Не помню, что я говорил, но только до сих пор помню, что когда шел к месту, где стоял парторг, чтобы выступить, ноги стали вроде ватными и подкашивались.
