Председатель: Рудольф Гесс.
Рудольф Гесс: Нет. Признаю себя виновным перед Богом.
Председатель: Это является признанием себя невиновным. (Смех в зале.)
Если в зале суда будет какой-нибудь шум, все, кто нарушают порядок, должны будут оставить зал суда. Иоахим фон Риббентроп.
Иоахим фон Риббентроп: Я не признаю себя виновным в том смысле, как предъявлено мне обвинение.
Председатель: Вильгельм Кейтель.
Вильгельм Кейтель: Не признаю себя виновным.
Председатель: В отсутствие Эрнста Кальтенбруннера судебное дело будет продолжаться против него, но у него будет возможность ответить на вопрос, признает ли он себя виновным, когда он будет достаточно хорошо себя чувствовать для того, чтобы быть доставленным в зал.
Никто из подсудимых не признал себя виновным.
Джильберт, судебный психолог, который обязан был поддерживать контакты с подсудимыми, передал каждому подсудимому копию обвинительного заключения и попросил их высказать свое мнение о нем. Вот что они написали после официального ответа: «Не виновен».
Геринг: «Победители всегда будут судьями, а побежденные — обвиняемыми».
Риббентроп: «Обвинение предъявлено не тому, кому следует».
Гесс: (написал по-английски): «Не могу вспомнить».
Кальтенбриннер: «Не считаю себя виновным в каких-либо военных преступлениях. Я исполнял лишь свой долг как руководитель разведки и отказываюсь выступать в качестве замены Гиммлера».
Розенбеог: «Я отвергаю обвинение в заговоре (против мира.— Прим. авт.). Антисемитизм был только мерой защиты».
Франк: «Я рассматриваю этот процесс как божьей волей мировой суд, которому предстоит провести расследование и положить конец страшной эпохе страданий под властью Адольфа Гитлера».
Фрик: «Все обвинительное заключение держится на предположении о несуществующем заговоре».
Заукель: «Пропасть между идеалами социальной общности, которые я представлял себе и защищал как бывший моряк и рабочий, ужасы концентрационных лагерей глубоко потрясли меня».
Шпеер: «Процесс необходим. Коллективная ответственность за такие ужасающие злодеяния существует даже при системе диктатуры».
Шахт: «Совершенно не могу понять, почему я в числе обвиняемых».
Функ: «Никогда в жизни я не делал ничего, что могло бы послужить поводом для такого обвинения. Если за действия, о которых говорится в обвинении, меня сделали виновным по ошибке или непреднамеренно, то моя вина — это человеческая трагедия, а не злодеяние».
Папен: «Обвинение ужаснуло меня по причине: 1) безответственности, с которой ввергли Германию в эту войну и всемирную катастрофу; 2) массы преступлений, совершенных некоторыми моими соотечественниками. Это последнее с психологической точки зрения трудно понять. Думаю, главная вина — в языческом духе и годах тоталитарной системы. То и другое сделало Гитлера в последние годы патологическим лгуном».
