Иногда на дороге попадались селения, и тогда мальчик слышал гортанные крики: «Дорогу стражникам короля!» и испуганные возгласы разбегавшихся в страхе людей. Но вот колеса застучали по каменным плитам, и Димка догадался, что они въехали в город. Вскоре повозка остановилась. Чей-то грубый голос окликнул издали:
— Кто такие?
— Именем короля! — отозвались рядом.
— Да здравствует король! Проезжайте.
Заскрипели ворота, лошади снова тронулись. Подковы застучали по деревянному настилу, затем повозка опять остановилась, и на этот раз уже окончательно. Дверца распахнулась, и яркий солнечный свет ударил в глаза. Свирепого вида стражник заглянул внутрь повозки и, с трудом разглядев в полумраке фигурку узника, скомандовал:
— Выходи!
Выбравшись, Димка огляделся. Он стоял посреди двора, окруженного сплошной каменной стеной. Рядом высилось мрачное серое здание с крошечными окошками, по-видимому, тюрьма. Сердце Димки тоскливо сжалось. Бежать было некуда: солнце ярко поблескивало на остро отточенных саблях охраны.
— Пошли! — скомандовал старший, и Димку повели в здание. Его вели по длинным каменным коридорам с железными дверями, из-за которых слышались глухие голоса, стоны и плач.
— Куда его? — спросил один из стражников, кивая на Димку.
— В подвал, — отозвался старший. — Говорят, это посыльный самого Каспара!
Они спустились в подземелье. Пахнуло плесенью. Стражники дошли до самого конца коридора, распахнули тяжелую дверь темницы и втолкнули туда Димку. Дверь захлопнулась, загремело железо. Гулкие шаги охранников, замирая, удалялись по коридору. В подземелье наступила мертвая тишина.
Димка заплакал. Здесь он мог плакать, не опасаясь, что кто-нибудь увидит его слезы. Ему было жалко себя, жалко маму, которая напрасно будет ждать его, и ребят, которые никогда уже его не увидят. Потом он ощупью забрался в угол темницы, обессиленно прилег на каменный пол и, прислушиваясь к равномерному падению капель воды с потолка, незаметно заснул.
Сколько он проспал, сказать трудно. Разбудило его позвякивание ключей. Он вскочил на ноги.
Дверь камеры распахнулась, и на пороге появились люди с факелами в руках. Это были те же самые стражники. Только теперь на их лицах блуждали угодливые подобострастно-заискивающие улыбки.
— Простите, ваша милость, — с глубоким поклоном обратился к Димке старший из них. — Простите, что мы осмеливаемся прервать ваше уединение… Вы доставлены сюда в результате прискорбной ошибки… Дозвольте, ваша милость, освободить вас из мест заключения!
