Если завтра война, если завтра в поход,
Если тёмная сила нагрянет, -
Как один человек, весь советский народ
За любимую родину встанет!
Это было в 1937 году. А уж к 41-му-то давно перевелись и блаженные, и наивные, и нетерпеливые, хотя в 1939 году мы настойчиво снова пытались призвать старый мир - Англию и Францию, Польшу и Чехословакию - к трезвому взгляду на вещи. Тщетно!
Впрочем, в 2000 году в журнале «Наш современник» его главный редактор Станислав Куняев в своих воспоминаниях привел присланные ему в 1988 году из Сталинграда стихи Федора Сухова, написанные «много лет назад», в которых автор писал:
Не хвастайся, что убивал врага, -
Ты убивал обманутого брата.
А кто хвастался? Я знаю только одного - Виктора Астафьева. Он хвастался, что «всадил из карабина пулю точнехонько в спину под котелок» убегавшему немцу. В следующем письме Федор ещё и вот что заявил: «Все эти эренбурги, симоновы, полевые, все они – преступники. Ты помнишь стихотворение Симонова «Убей его!», а «Гренада» Светлова:
Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать»
Во-первых, «Гренада» это не Отечественная война, а Гражданская, когда после революции в России, Германии, Венгрии, после Баварской советской республики и развала Австро-Венгрии многие грезили мировой революцией, как Светлов, или всеобщим миром, как Блок. Да кто не мечтал, как Пушкин, -
О временах иных,
Когда народы, распри позабыв,
В единую семью объединятся.
Как Есенин – о днях,
Когда на всей планете,
Пройдет вражда и грусть...
Так что в числе тех, кто много лет внушал нам «идеологические стереотипы» о братстве, Сарнову следовало бы назвать Светлова. Но как можно-с! Во-вторых, с годами поэт излечился от этого стереотипа и во время Отечественной писал:
Я стреляю. И нет справедливости
Справедливее пули моей.
Но как бы то ни было, а и в Отечественную мы по справедливости отдали полякам земли, давно захваченный у них немцами.
Прочитав в журнале письмо Сухова, я позвонил Куняеву: «Что ты делаешь? Как ты смеешь! Ведь Федя - блаженный. Что, по вашему с ним разумению, Симонов должен был писать «Убей нациста!», а Светлов - «Я стреляю в эсэсовца!» А остальных оккупантов мы, дескать, не трогаем, пусть себе шагают до Волги и дальше. Да и у этих для полного гуманизму надо ещё проверить членские билеты, уплачены ли взносы, и только потом стрелить. Или, того пуще, мы должны были в 41 году призывать на братский пир Гитлера и Геринга, Гиммлера и Геббельсам да не забыть бы ещё Эйхмана?»
