Но она не была настолько разочарована в окружающем нас мире, как я, и наслаждалась красотой вещей, которой я вообще не замечал. Тюльпаны в вазе, держащиеся за руки старики, явно фальшивый локон на голове приводили ее в щенячий восторг. В свою очередь, дамы ее обожали. Она постоянно поправляла им шляпки, рвала для них цветы. Но наедине со мной становилась другой. И я понял, что ее добродушие, то, как она вела себя, — это лишь маска. Хорошая маска — самого лучшего качества: маска правдоподобной лжи. Она представляла собой соединение лоскутков, оторванных от самых привлекательных своих частей.
Как-то утром, идя к Кэролайн, я увидел Терри. Брат стоял перед ее домом и бросал в сад камни так, чтобы они падали перед окнами на фасаде.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Ничего.
— Терри Дин! — крикнула Кэролайн из окна второго этажа. — Перестань бросать камни к нам в сад.
— Это свободный мир, Кэролайн Поттс.
— Но не Китай.
— Что происходит? — поинтересовался я.
— Ничего. Я хочу и бросаю здесь камни.
— Догадываюсь.
Кэролайн помахала мне из окна рукой. Я помахал в ответ. Затем помахал Терри, но как-то язвительно, если можешь себе такое представить. Кэролайн помахала иронично, что имеет совсем иной оттенок. Я недоумевал, что Терри имеет против Кэролайн.
— Пойдем домой, — позвал я.
— Чуть позже. Хочу еще побросать камни.
— Прекрати! — Я начал раздражаться. — Она мой друг.
— Эка невидаль! — Терри сплюнул, бросил на землю камни и пошел прочь. Я смотрел ему вслед. Что это на него нашло? Я ничего не мог понять. Конечно, в то время я не имел никакого представления о юношеской любви. Например, что чувство можно проявлять откровенной агрессией и плевками.
Примерно в тот период я снова отправился навестить Гарри; тогда я еще не знал, что это мой последний визит к нему в тюрьму. Он уже сидел в комнате для свиданий и выжидательно смотрел на меня, словно подложил мне дома под матрас подушку-шутиху и теперь хотел, чтобы я рассказал, громко ли она пукнула. Я молчал, и он заговорил:
— Ну и заварил ты кашу!
— Вы о чем?
— О твоем ящике для предложений. Все буквально с ума посходили.
— Как вы узнали?
— О, отсюда многое видно. — Его голос пританцовывал в такт на три четверти. Это было неправдой. Ни хрена он оттуда не видел. — Твоя затея была обречена на провал, но ты не должен себя винить. Вот за этим я тебя и позвал: предупредить, чтобы ты нисколько себя не корил.
— Вы меня не звали.
— Разве?
— Нет.
— Что ж, облака я тоже не зову, но они приплывают. — Гарри указал на окно. — Я хочу сказать одно: смотри не сломайся. Ничто так упорно не грызет мужскую душу, как чувство вины.
