Канзас | страница 2
— И вы обязательно хотите их убить? — спросил парень. Он не хотел разговаривать, но и молча сидеть не мог.
На шее у фермера, сбоку, был нарыв, и он его все время трогал двумя пальцами.
— Когда ты имеешь дело со злом, что ты должен сделать? — спросил он.
Парень хотел ответить «Не знаю» или сказать, что позвонит в полицию, но фермер бы не стерпел таких ответов. И еще парень хотел сказать, что он бы простил зло, но и такого ответа он испугался. Он боялся разозлить фермера и поэтому только пожал плечами.
— Зло нужно давить, — сказал фермер. — Вот что нужно делать — нужно его давить.
Парень смотрел прямо перед собой, искал глазами облако пыли и надеялся его не увидеть. Казалось, что перед ними клубится горячий воздух. Парень так боялся увидеть это облачко пыли, что ему казалось, что он его уже видит. Маленькое облако, которое все приближается. Пикап ехал прямо посередине дороги. Других машин не было. Но парень был уверен, что если бы и были, фермер не уступил бы дорогу. По обеим сторонам дороги пшеница была покрыта слоем пыли, и от этого цвет ее был красноватым, как цвет засохшей крови.
— А как насчет полиции? — спросил парень.
— Это моя жена, — ответил фермер. — Это моя проблема.
Парень так никогда и не увидел облачко пыли. Они доехали до Лоренса, и он выпрыгнул из машины как можно быстрее. Его рубашка прилипла к спине, и он вытирал ладони о брюки. Парень поблагодарил фермера, но тот даже не глянул на него, продолжая смотреть прямо перед собой.
— Не говори полиции, — сказал фермер. Его рука лежала на рукоятке револьвера.
— Не буду, — ответил парень. — Обещаю, — и захлопнул покрытую пылью дверцу пикапа.
Он не пошел в полицию. Он вообще несколько дней никому не рассказывал про случай на дороге. Дважды в день он просматривал газеты в поисках сообщения об убийстве, но ничего не находил. Решимость фермера напугала его больше, чем пистолет. Он был твердым, как каменная глыба, и в сравнении с ним парень ощущал себя мягким, как кусок белого хлеба. Он так никогда и не узнал, что произошло. Возможно, ничего.
Лето двигалось к концу. Парень поехал в Нью–Йорк. Он так никогда и не поиграл в Карени–холле. Для этого он играл на пианино недостаточно хорошо. Война началась и закончилась. Из парня он превратился в женатого мужчину с двумя сыновьями. С семьей переехал в Мичиган. Сначала он был учителем, потом священником. Его родители умерли. Он рассказал про фермера в пикапе своим сыновьям. «Как ты думаешь, что было дальше?» — спросили они. Никто не знал. Может быть, фермер догнал их, а может быть, и нет. Сыновья уехали учиться в колледж и начали собственную жизнь, а они с женой переехали в Нью–Гемпшир. Состарились. С того летнего дня в Канзасе прошло шестьдесят лет. У него началась смертельная болезнь. Он больше не выходил из дома и не вставал с кровати. Жена делала ему уколы морфина. Он начал видеть сны даже наяву. Приходящая сиделка всегда была веселой и бодрой. «Сегодня чувствуете себя лучше?» — спрашивала она. Он пытался быть вежливым, но иллюзий уже не имел. Вместо одного укола в день ему стали делать два, потом три. Доктор сказал: «Давайте ему столько уколов, сколько необходимо». Жена начала было говорить о наркотической зависимости, но тут же замолчала.