Поднявшись на вершину лестницы, киммериец очутился на странном выступе, окруженном парапетом — возможно, это было нечто вроде балкона, он не мог сказать наверняка. Теперь он смог лучше разглядеть башни, но то, что открывалось его взору, казалось совершенно лишенным смысла. Внутренне содрогаясь, он осознал, что никакое человеческое существо не могло бы возвести подобные строения. В архитектуре башен была своя симметрия и система, но то была симметрия безумия и система, чуждая человеческому здравому смыслу. Что оке до планировки всего этого города или замка — Конан даже приблизительно затруднился бы определить назначение места, где находился, — то единственное, что он видел с высоты, это бесчисленные дворы, большей частью круглые, каждый окруженный стеной, соединенные между собой арками и переходами. Скопление башен в центре города, похоже, являлось его истинным сердцем.
* * *
Повернувшись в другую сторону, Конан вздрогнул от неожиданности и, не раздумывал, рухнул на пол, прячась за парапетом. Отдышавшись мгновение, он осторожно выглянул из-за кромки, вне себя от изумления.
Балкон или выступ, где он находился, располагался чуть выше соседней стены, и через эту стену киммериец мог заглянуть в круглый, поросший травой двор, находившийся за ней. Внутренняя изогнутая поверхность дальней стены в том дворе отличалась от всех прочих, что он видел до сих пор, и была не гладкой, но словно опоясанной длинными полками-уступами, заставленными небольшими предметами, природу которых с такого расстояния варвару определить не удавалось.
Впрочем, в тот момент он едва обратил внимание на эту стену, поглощенный созерцанием существ, расположившихся на корточках посреди двора, вокруг заполненного темно-зеленой жидкостью пруда. Создания эти были темнокожи и совершенно обнажены, внешне похожие на людей, однако даже самому низкорослому из них варвар едва; доходил до груди. Они казались скорее поджарыми, чем массивными, гармонично сложенными, и, если не считать их неимоверного роста, совершенно нормальными, без всяких следов уродства. Но даже на таком расстоянии Конану показалось, что в чертах их было нечто внушающее ужас.
Посреди, обнаженный, трясущийся от страха, стоял юноша, которого Конан узнал почти мгновенно — это был юнга с их корабля. Вот, значит, кто был пленником чернокожего гиганта! Там, на холмах, киммериец не слышал звуков борьбы. Матрос казался невредимым, и на нагих худощавых телах его похитителей также не было заметно ни ран, ни кровоподтеков. Должно быть, парень отправился в глубь острова в одиночку и был схвачен притаившимся в засаде черным, — так Конан решил именовать про себя таинственных существ. Он не мог заставить себя называть их людьми, ибо внутреннее чутье убеждало его, что людьми эти создания не являются.
