- Нас-то выдержат! - ответил Щукин. - Старых знакомых перестал узнавать, Алешка?
Разглядев пассажиров, Ползунков обрадовался не меньше Долинина.
- Чарочкой угостишь с дороги? - спросил его Щукин.
- И чарочкой можно, и зайчатинкой.
- Поди, кроликом из колхоза? - высказал предположение Долинин. - Ты известный мастер на заимствования!
- Почему кроликом! Я же говорил вам, Яков Филиппович, что вчера двух русаков мы с Батей подстрелили, в кладовке лежат.
- А Батя все охотится? - спросил Антропов. - Помню, он у меня озимые топтал, гоняясь за этими русаками. Ссорились мы с ним.
- Ничего не могу поделать со старым браконьером, - ответил Долинин. Уж и клятвы он давал и зарекался. Все без толку.
Машина снова тяжело ползла по косым наметам. Все вместе выходили ей помогать, поднимали шумную возню на дороге, шутили.
- Проверяешь на деле, не забыл ли я, в облисполкоме сидючи, что такое районный масштаб? - смеялся Щукин, упираясь плечом в кузов "эмки".
- Давно тебя жду. Мне еще месяц назад говорили в обкоме, что возвращаешься. Почему не позвонил? Я бы встречать приехал.
- Ну и хорошо, что не приехал. Двое суток тащились бы на таком драндулете. А так не позже утра доберемся.
- Уж и утра! - обиделся Ползунков, слышавший разговор. - Минут через двадцать будем на месте.
- Решил на попутных двинуться, - продолжал Щукин, когда "эмка" преодолела наконец сугроб. - До артсклада доехал, до развилки. А там Антропова встретил.
- Тоже спешил, - отозвался Антропов, - потому пешком и шел. Сутки отпуску дали. Вызвали с Волховского в Ленинград. Жду нового назначения.
- Иди директором совхоза, - предложил Щукин со смехом.
- Совхоза? Того гляди, полк дадут!
- Да что ты! Командармом, значит, окончательно становишься?
Совершив последний перевал, машина свернула с шоссе в проезд к поселку; во тьме и вьюге мутным серым пятном вставал массивный кирпичный домика...
Подвальчик был чисто прибран, стол накрыт свежей скатертью. За перегородкой хлопотали Варенька с Маргаритой Николаевной; Терентьев, Пресняков и Цымбал сидели возле приемника. Терентьев говорил, что пора бы и начинать, да неудобно без хозяина. Пресняков считал, что спешить некуда все равно ночь, и прислушивался к каждому звуку на улице, Цымбал задумчиво слушал музыку из Москвы.
- Здорово дает, - сказал Терентьев, когда знаменитый московский бас затянул "Шотландскую застольную". - Самая подходящая ария! Начать бы, а?
- Москва живет, - ответил Пресняков. - Должно быть, и следа там уже не осталось от прошлогодних тревог.
