Для сцены казни монаха Даниила, которого самоотверженно и точно сыграл Виктор Евграфов, нужен был снежный пейзаж с ручьем. Мы нашли его высоко в горах, на перевале. Здесь было особенно холодно.
В сценарии написано:
«…Ночью выпал снег, и деревья в это раннее утро на белом-белом фоне кажутся особенно чужими, незнакомыми. Большое холодное солнце встает из-за края земли.
Анна в одиночестве, склонившись к ручью, умывается после сна.
…Жажда уставших коней
Да утолится зерном,
Жажда сожженных полей
Да утолится посевом.
Да возвратится любовь
В сердца, разоренные страхом и гневом,
Как возвращается путник в покинутый дом…
Слезы горячие наши
Лягут росой на лугах,
Лягут росой на лугах —
Высоко поднимутся травы.
И зарастут пепелища, и затянутся раны.
И простит нам обиду душа в небесах…
А кому судьба — белый свет пройти
И любовь найти, и беды не знать.
А кому судьба — как пожар в степи,
Не спастись, не уйти, не унять…
От ручья поднимается пар. Из-за деревьев все громче слышен голос епископа Роже, творящего латинскую молитву:
— Доминус вабискум…
— Нет! — кричит Анна, закрыв лицо руками. — Нет!
Она бежит, не различая дороги, через ручей, по белому снегу, цепляясь за колючие кустарники.
Все медленнее становится ее бег.
Тихим шагом выходит Анна к месту казни. Один из пехотинцев вытирает ветошью меч.
— Седлайте коней, — жестким голосом говорит Анна, и каменным становится ее лицо. — Солнце высоко…»
Мы решили вместе с оператором Валерием Федосовым снимать этот кульминационный момент фильма одним длинным кадром. От актрисы требовалось прожить эпизод в стремительной смене чувств: от боязни взглянуть на исполнение вынесенного ею приговора — через испуг, ужас и надежду — к отчаянию и ожесточенности.
Когда автобус привез Кореневу на перевал, мороз достиг семнадцати градусов. Кинокамера, подготовленная к съемкам в благодатном Крыму, замерзла. Актриса, легко одетая (в соответствии со сценарием — снег ведь только что выпал!), терпеливо ждала, когда закончится ремонт аппаратуры и все будет готово. Казалось, что она была благодарна погоде за это испытание, за эту дрожь и холод. Она не хотела греться в автобусе, а я не уговаривал ее…
То, как она сыграла, можно видеть в фильме. Это документировано. Я подчеркиваю это слово: хорошая актерская игра в кино — это документирование подлинных человеческих чувств. Добавлю только, что после съемки меня испугали ее руки. Они были в кровавых ссадинах и ранках ото льда и снега, который она сжимала в кулаках.
