Его укрытие находилось недалеко от дороги, на краю холма, который выдавался в болота. Там росли развесистые ивы, из-за которых он не видел, что напугало цаплю и чайку. Но сама мысль о землетрясении его порядком встревожила. Уместив холодные яйца в ладони и зажав тело птицы подмышкой, он взял фотоаппарат и вернулся к машине, которую поставил тут же под ивами. Он открыл дверь машины – и землю снова тряхнуло.
По колее, оставшейся в траве, он выехал на дорогу недалеко от моста, с которого Люси наблюдала за угрем. Оттуда он свернул направо, по направлению к городу – и тут зрачки его расширились, а мысли лихорадочно заплясали: футах в ста от дороги стояла, покачиваясь, высокая черная башня – совершенно ни на что не похожая. Разве только на радио-башню – или может, на радар под камуфляжной сеткой. Башня двинулась – но он все искал разумное объяснение. Может, это мельница без ветрил, которую передвигают на новое место – перемещают ведь в Америке целые дома. А может, здесь идут киносъемки – может, снимают фильм ужасов – и ясно тогда, откуда те мерзкие звуки. Он просто не знал, что думать, и продолжал вести машину ей навстречу.
Но когда она вышла на дорогу прямо перед ним – он ударил по тормозам.
Ему предстало нечто невиданное – восставшее из болотной грязи – болотная тина, комья земли и спутанные стебли тростника все еще скользили по черному телу. Осознав, что это перед ним, он будто оцепенел. Волосы у него встали дыбом, и слезы чистого страха полились по щекам. Но он был фотографом – а ни один истинный фотограф не упустит свой шанс.
Схватив фотоаппарат, он выбрался из машины, снял с объектива крышку и приник к видоискателю.
Его заполнила чернота. Он подался назад, наклоняя фотоаппарат из стороны в сторону, стараясь втиснуть в кадр исполинский силуэт. Но прежде, чем это ему удалось, он увидел в глазок видоискателя, как его машина поднимается в воздух. С ужасом, но также - вне себя от восторга, он делал снимок за снимком: исполинская громада подняла машину и с размаху ударила ею оземь, и опять подняла и ударила оземь, потом опять, и опять - она колотила машину, будто выбивая пыль из тяжелого ковра. С мимолетным сожалением орнитолог вспомнил про яйца выпи, лежавшие в кепке на пассажирском сидении – но моментально о них забыл, увидев осколки стекла и краски, разлетавшиеся как брызги при каждом ударе машины о землю. Отвалилась дверца, в камыши покатились колеса; громада открыла рот - и когда раздался жуткий вой сирены, орнитолог развернулся и побежал.
