— Может, я делаю из мухи слона, сэр.
Мистер Пиншоу был, однако, другого мнения.
— Это дело серьезное, — сказал он. — И, как это ни необычно, я все же рад, что вы обратились ко мне.
Ясно, он совершенно не так меня понял. Я попытался его разубедить, но мистер Пиншоу только замахал на меня руками.
— Ни слова больше, мой друг. Предоставьте все мне. Положитесь на меня. Я переговорю как надо и с кем надо.
— Сэр, вы только поймите меня правильно...
— Да, да, да.
— Ничего тут нет серьезного, сэр. Просто мы с Маркемом раньше дружили, и я уверен, что сейчас он...
Мистер Пиншоу уже протягивал мне руку. Он улыбался.
— Вы молодец. Не отчаивайтесь. Все будет хорошо.
«Господи, — подумал я, — что я натворил!»
— Ты чего не в свои дела суешься, сволота? — шипел на меня Вильямс. — Попробуй еще наябедничать Пиншoy, так я тебя живо привлеку за клевету. С таким гадом связался, у, ты!
— Пошел ты к черту, Вильямс.
И Вильямс, с виду вполне готовый к такого рода путешествию, злобно заковылял прочь.
После этого я решил забыть про Маркема и Вильямса. В конце концов, мне-то что? Да у меня и выбора не было. Я приналег на занятия, и вот тут-то, когда я действительно забыл об этом странном союзе, меня однажды вызвали с урока к директору.
Он стоял в кабинете у окна, жуткий, чахлый и ужасно длинный. Он не обернулся, когда я вошел, и так, спиной ко мне, провел всю беседу.
— Расскажи все, что ты знаешь про Маркема и этого Вильямса, — сказал он. — Только не лги, мальчик, я почувствую ложь. Я мгновенно распознаю ложь. И не преувеличивай. Напротив, честно и ясно изложи все, что относится к делу. Будь откровенен, мальчик, так, чтоб уйти отсюда с сознанием исполненного долга.
Лгать я вовсе не собирался. Скрыть на три четверти еще не значит солгать. Я сказал:
— Вся правда, сэр, тут... — И я осекся.
Директор сказал:
— Ну, мальчик, поспешим же установить, в чем тут вся правда.
— Я ничего не могу рассказать вам, сэр.
— Ничего?
— Да, сэр. Я ничего не знаю про Маркема и Вильямса.
— Они ученики нашей школы. Это, я полагаю, вам известно? Вы с НИМИ общались. Вы говорили о них с мистером Пиншоу. Если у них предосудительные отношения, мне следует об этом знать. Запирательством ты ничего не добьешься.
— Сэр, ничего в их дружбе нет предосудительного. Я говорил с мистером Пиншоу просто потому, что мне показалось, Маркему в такое время нужен совсем другой друг.
— Очень самонадеянное умозаключение, мальчик.
— Да, сэр.
— — Зачем же в таком случае ты его себе позволяешь?
