Это заверение произвело желаемое действие. Теща моя тут же успокоилась, и четыре горошинки продолжили свой краткий земной путь. Застольная беседа приняла легкий непринужденный характер. К концу трапезы Путаница убрала со стола посуду и вернулась из кухни с ароматным бисквитным пудингом.
Едва мы приступили к этому лакомому десерту, как от входной двери донесся стук. Необычный сам по себе, во время трапезы он показался настолько потусторонним, что на несколько мгновений мы неловко замерли с открытыми ртами.
— Кто бы это мог быть, — подивилась наконец Путаница.
— Узнать можно лишь одним способом, — заметил я, отодвигая стул.
— Нет-нет, Эдди, кушай, кушай спокойно, дорогой, я сама посмотрю, — и тетушка устремилась к входной двери.
Дарованный природою слуховой аппарат поведал мне о продвижении тещи по небольшой нашей квартирке, донес щелчок замка, звуки открываемой двери и приглушенного диалога. Он не дал мне, однако, возможности разобрать слова или хотя бы получить какое-либо представление о таинственном посетителе. Еще через мгновение Путаница снова появилась на кухне.
Словарь разговорной лексики содержит множество избитых, затасканных штампов, не теряющих тем не менее своей меткости и выразительности. Облик моей дорогой тещи, вернувшейся в кухню после контакта с нежданным гостем, вызвал в памяти одно из таких выражений. Как показало дальнейшее развитие событий, данная формулировка оказалась подходящей не только в смысле описания выражения лица Путаницы, но и в отношении облика незнакомца, с которым мне предстояло увидеться с минуты на минуту.
Выглядела Путаница так, будто столкнулась с привидением.
— Что за гость там, тетушка? — спросил я озадаченно. По лицу ее можно было заключить, что она если не испугана, то в высшей степени озадачена и обеспокоена.
— Какой-то господин хочет с тобой увидеться. Я проводила его в гостиную. — Она понизила голос чуть ли не до шепота. — Очень странный, очень, Эдди. Внешность… — она замялась.
Любопытство мое взыграло, я извинился, поднялся и направился в гостиную.
Не будь я предупрежден милою тетушкой, я бы вряд ли смог удержать возглас изумления при виде гостя. В кресле расположился, с интересом озирая обстановку, один из наиболее примечательных представителей альбиносов, когда-либо виденных мною.
Ранее, разумеется, я неоднократно имел возможность наблюдать подобного рода явления природы. В музее Барнума альбиносов-людей представляло семейство Блазеков. Но даже Блазекам было далеко до моего посетителя, ибо его отличал не просто необычный, но даже несколько жутковатый облик.
