— Тогда да, — ответил Олаф. — С этим телом мы закончили.
Он вполне владел голосом, и когда он обернулся, лицо у него снова было недовольно-безразличным.
Доктор накрыл тело, и нам был представлен номер второй. Олафу пришлось снять перчатки и надеть свежие. Я тела не трогала, поэтому менять перчатки не стала.
Следующее тело было почти таким же, только слегка покороче, более мускулистое, волосы и кожа светлее. Но изрезано было почти в клочья. Не просто порезами а будто какая-то машина пыталась его прожевать или… На отмытом и распростертом теле повреждения были отчетливо видны но все равно разум отказывался их воспринимать.
— Что это с ним стряслось? — спросила я вслух не поняв даже зачем.
— Несколько ран, которые я сумел выделить, имеют края, похожие на те, что вы уже видели. Это тот же тип оружия, быть может, то же самое оружие — мне нужно еще кое-что проверить, чтобы убедиться.
— Но это же другое. — Я показала рукой на тело. — Это… его просто изрубили, как мясники.
— Не как мясники. Намерения использовать мясо для еды не было, — сказал Олаф.
— Мясо?
Я посмотрела на него.
— Ты сказала, что его изрубили как мясники. Это неточно. Мясо таким образом не рубят.
— Это была фигура речи, Отто, — сказала я опять же не зная, как можно с ним иметь дело.
Он смотрел на тело, и в этот раз не смог до конца скрыть от доктора, что это доставляет ему удовольствие.
Я посмотрела на Мемфиса и попыталась подумать еще о чем-нибудь, кроме Олафа.
— Вид такой, будто это сделала машина. Слишком много для одного человека, нет?
— Нет, — ответил Олаф. — Человек может нанести все эти повреждения, если часть из них посмертная. Я видал, как люди режут трупы, но это, — он наклонился над телом, поближе к ранам, — другое.
— В чем другое? — спросила я.
Может быть, если задавать вопросы, он будет отвечать и не будет так жутко выглядеть.
Он провел пальцем по ране на груди. Любой другой показал бы пальцем над кожей, но Олаф коснулся тела.
Кто бы сомневался.
— Первое тело: раны нанесены сознательно, отстоят друг от друга. А здесь — в умопомрачении. Раны перекрещиваются, налезают друг на друга. У первого — почти как в ножевой драке, большинство ран не смертельны, будто убийца с ним играл, оставив его напоследок. Эти раны с самого начала глубокие, будто убийца хотел побыстрее закончить. — Он посмотрел на Мемфиса. — Кто-то помешал? Не было найдено гражданских среди убитых?
— Вы думаете, убийца услышал что-то и перестал играть, чтобы просто убить? — спросил Мемфис.
