— Мой совет по организации твоей романтической жизни тебе не нужен, Анита.
— Пожалуй, нет, — улыбнулась я.
— Но ты не единственный маршал противоестественного отдела, подвергшийся нападению на работе. Я думаю, что если ты не перекинешься реально и нельзя будет доказать в суде, что ты опасна, никто цепляться не будет. Никто же не захочет, чтобы на него подавали в суд за незаконное увольнение или что-нибудь в этом роде. И уж точно никто не захочет, чтобы первой из нас, кто будет отстаивать свой значок в суде, была ты.
— Почему? — спросила я.
— Ты женщина. Ты красивая. Ты миниатюрная. Просто плакатная деточка, которую обижает большое, грубое, злое правительство.
Я посмотрела на него, нахмурив брови:
— Эдуард, я никому не жертва.
— Я это знаю, и ты знаешь, а пресса не знает.
— Ты хочешь сказать, что будь я мужчиной, меня бы уже попросили сдать значок?
— Не обязательно. Но то, что ты девушка, здесь работает в твою пользу, и не надо ворчать.
Я покачала головой:
— Ну, ладно, хрен с ним. Ты думаешь, СВАТ и вправду настоит на том, чтобы идти с нами?
— Если мы выполняем ордер, то да.
— Тогда поездка к тиграм почти бессмысленна. Я в их присутствии не смогу говорить свободно.
— Можем сперва поехать к жрице, но уйти от Граймса и его людей тебе не удастся.
— Вот черт!
— Иметь за спиной столько огневой мощи и техники — почти всегда хорошо. Но тебе, мне или Отто она мешает делать или говорить вещи, которые СВАТ лучше бы не видеть или не слышать. У тебя — из-за секретов, у нас — из-за практических действий.
— Я тоже не теоретик, Эдуард.
— Тед, Анита. Постарайся запомнить и называть правильное имя.
— Хорошо, Тед. Свою долю практической работы я тоже делаю. — Я сделала глубокий вдох и выдохнула очень медленно. — Можем съездить к жрице, пока ждем ордеров. Это даст мне иллюзию, будто мы делаем что-то полезное.
Бернардо и Олаф пододвинулись и оказались рядом. Я и не заметила, что они в пределах слышимости — этот факт достаточно красноречиво говорит, что я отвлеклась больше, нежели позволительно на моей работе.
— Ты какая-то пришибленная, детка, — сказал Бернардо. — Твой неживой бойфренд тебя достал?
— Не называй меня деткой, равно как и другими ласкательными прозвищами. Это ясно?
Бернардо развел руками, будто говоря: да ради бога!
— Твой любовник-вампир тебя расстроил?
Бернардо просто дразнился, а у Олафа прозвучало весьма серьезно.
— Мои отношения с Жан-Клодом никого из вас не касаются.
Он смотрел молча, и даже через темные очки было видно, каким тяжелым и неприятным взглядом.
