— Почему так?
Помощница шерифа Лоренцо дружит с одной женщиной, которая работает в офисе СВАТ. Ты и правда одной рукой рванула двести шестьдесят фунтов?
Я посмотрела ему прямо в глаза:
— Нет.
— Так что же ты сделала?
— Двумя руками рванула.
Тут уже и Олаф с Эдуардом на меня посмотрели.
— Зачем же ты привлекла к себе столько внимания? — спросил Эдуард.
— Ты их видел, Эдуард. Если бы ты не знал меня, ты мне разрешил бы выполнять ордер с ними?
— Ты — маршал США, Анита. Это наш ордер. А они — наш резерв.
Я покачала головой:
— Мне нужно было им доказать, что я что-то могу. Штанга была прямо там. Это был самый быстрый способ уладить дело.
— И как ты объяснила, что можешь рвануть почти утроенный собственный вес, не упав и ничего себе не вывихнув?
Он не скрывал своего неодобрения.
— Кончай меня шпынять, Эдуард, Тед или как тебе больше нравится. Ты не знаешь, что такое быть девчонкой. Все время доказывать, что ты тоже человек. В конце концов надоедает.
— Что ты им сказала?
— Правду.
Он снял очки, протер глаза:
— Что это значит?
— Что я — носитель различных штаммов ликантропии. Граймс читал мое дело, Эдуард, там это сказано. Полиция Филадельфии обнаружила, когда я выжила и выздоровела после перелома черепа.
— У тебя нет шрама.
— Нет, точно так же, как не осталось шрама после нападения тигра-оборотня в Сент-Луисе. Он же мне живот вспорол, помнишь? — Я вытащила кофту из джинсов, показала гладкую нетронутую кожу. — Я уже не могу притворяться человеком, Эдуард.
Бернардо и Олаф слегка отодвинулись, будто слишком силен был для них накал эмоций. Или они предоставили Эдуарду разбираться с истеричкой. Он по многим причинам был у них неофициальным лидером. Когда делаешь трудные вещи, кто-то должен командовать.
Он минуту посмотрел на меня, потом спросил:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Вопрос был настолько дикий, что я даже не разозлилась — опешила.
— Какого черта ты спрашиваешь?
— Чтобы знать. Если судить по виду, ты на грани срыва.
— Наверное, хорошо. Мне серийный убийца присылает по почте кусок расчлененки. Лейтенант Граймс фактически в упор меня спрашивает, являюсь ли я слугой Жан-Клода. За один только анализ крови у меня можно отбирать значок, но никто со мной на эту тему не приходит говорить. Я уже несколько месяцев живу в цирке с Жан-Клодом и ребятами и скучаю по своему дому. По своим вещам. По уединению с Микой и Натэниелом. С кем бы то ни было вообще. Слишком, черт побери, много мужчин в моей жизни, и я понятия не имею, что мне с этим делать.
