- Нда, то есть, будь он в своем уме, я бы проиграл?
- Скорее всего.
- Инсанис, ты больше не злишься?
- Нет, малыш, ты тоже извини. Но то что ты пережил и понял, очень важно. Рано или поздно тебе бы все равно пришлось бы переступить через себя, если мы, конечно, хотим выжить в этом мире.
- Я понял, Инс. Не стоит зря сотрясать воздух, я на тебя уже не в обиде. И да, не называй меня малыш!
- Ха-ха-ха. Ладно герой, скройся вон у того высокого дерева в корнях. Учитывая переизбыток материи, руки у тебя отрастут часов через пять. Делать что-то раньше этого опасно, так что отдыхай.
Этот случай хорошенько встряхнул мое восприятие мира. До него я ощущал себя ребенком, получившим в руки игрушку, а именно шанс пожить в мире манги, превалирующими эмоциями были радость, нетерпение и боязнь одиночества. Теперь же мне в наглядной форме разъяснили ситуацию. Я всего лишь одна из ступенек внизу пищевой цепочки, и у меня всего два пути, либо прятаться и скрываться в надежде, что сегодня не встречу свою смерть, либо драться, убивать и пожирать своих менее удачливых конкурентов. Я выбрал второй путь. Основными эмоциями стали злость, радость, что рядом всегда есть надежный друг и легкая грусть по прошлой жизни.
Всего через три дня после того как у меня вновь отросли руки, во время моей очередной трапезы (мне удалось прибить сразу трех пустых до моего прихода увлеченно тузивших друг друга) я почувствовал неожиданную сонливость. Сквозь стремительно наплывающую темноту послышался довольный голос Инсаниса:
- Наконец-то. С лвлапом тебя малыш.
Это было самое долгое на моей памяти пробуждение. Несколько раз мне казалось что я просыпался, но сознание, окинув взглядом унылые пейзажи Леса Меносов, вновь предательски сбегало. Мыслей не было, хотя нет вру одна мысль была: "Хочу спать!".
И не сказать чтобы это желание был так уж непреодолимо. Просто разум как будто бы замерз и такое полуспящее состояние его устраивало. Каким-то осколком того, что было раньше моим сознанием, я ощущал что мое тело живет своей жизнью, куда то бродит пускает подозрительно знакомые красные лучи изо рта, что то ест, но на фоне блаженного ничегонеделания это были такие пустяки, что отвлекаться решительно хотелось.
Не знаю сколько времени я так бродил (долгих семь месяцев и тринадцать дней), но в одну прекрасную темную ночь я открыл глаза и смог осмысленно оглядеться. С высоты добрых двадцать метров открывался прекрасный вид на, до зубной боли, опостылевшего Хуэко мундо. Что ж я однозначно Гилиан.
