Симон Лангсмен передвигался и вел себя не по-старчески, а легко и свободно. Но что-то все же было в нем такое, что заставило меня и, видимо, других, относиться к нему с большим уважением. Ладонь, которую он подал мне для рукопожатия, была заметно сведена артритом и сильно перепачкана красками.
— В каком состоянии находился Фред Джонсон, когда появился у вас? — спросил я, расположившись в просторной комнате дома Лангсмена.
— Он казался сильно измученным и довольно усталым, — ответил хозяин. — Был сильно возбужден. Это внутреннее возбуждение, видимо, и поддерживало его в пути, придавало ему силы в его сложном состоянии.
— Чем было вызвано его возбуждение? Вам удалось понять в разговоре с ним?
— Он очень хотел поскорее встретиться с Милдред, чтобы с ней поговорить. Весь до предела захвачен идеей установить авторство какой-то картины… Он утверждает, что работает в местном музее, это правда или нет?
— Да, он сотрудничает в музее в качестве консультанта или кем-то в этом роде. Скажите, с ним была молодая белокурая девушка, не так ли?
— Да, она была с ним вместе. Очень тихая и спокойная. Насколько я помню, она не обмолвилась ни единым словом.
Симон Лангсмен осмотрел меня всего внимательным, изучающим взглядом. Я сделал вид, что не замечаю этого.
— Давайте войдем ко мне в дом, — предложил наконец он.
Мы прошли через внутренний дворик и вошли внутрь дома, оказавшись в его мастерской. Единственное окно в этой большой комнате выходило в сторону пустыни, простиравшейся до самого горизонта.
Посередине помещения был укреплен на рамах начатый портрет женщины. На нем уже довольно четко выделяющиеся черты лица напоминали Милдред Меад. Последнее время мне пришлось многократно видеть ее изображение.
На этот раз я невольно задержался перед картиной Лангсмена. Старый художник стал рядом со мной и усмехнулся:
— Да, это Милдред! — ответил он на мой вопросительный взгляд. — Милдред Меад. Я начал этот портрет почти сразу же после нашего с вами телефонного разговора… Соблазнила меня навеянная вами мысль изобразить на полотне Милдред еще раз… Ведь я уже в том возрасте, когда необходимо сразу же воплощать в жизнь все искушения и желания…
— Она, вероятно, позировала вам прежде неоднократно, не так ли? До этого портрета на начатой вами картине?
Он внимательно посмотрел на меня, потом задумчиво ответил:
— Сейчас ее здесь, конечно же, не было… если вы хотите именно это знать. Я не видел ее уже двадцать лет. Впрочем, я уже говорил это вам по телефону, — добавил он уже гораздо суше.
