Я действительно оставил его в покое, но мимоходом заглянул и в другие комнаты на третьем этаже этого мрачного дома. Лишь одна из них была живой: спальня с широкой кроватью, на которой, как я понял, спал Джери Джонсон с женой Сарой Джонсон.
Конечно же, я не обнаружил нигде пропавшей картины… Ни в шкафах, ни под матрасами… Ничего интересного или подозрительного не увидел я и в ящиках столов. Везде царили лишь бедность и убожество.
Правда, на минуту мое внимание привлекли узкие двери в конце коридора третьего этажа. Они были заперты на висячий замок. Я несколько задержался, увидев их, но Джери Джонсон тут же объяснил:
— Это ход на крышу, — у меня нет ключа от этого замка… Сара всегда побаивается, чтобы я не залез на крышу и не упал оттуда… Поэтому и запирает этот ход… Там ничего нет, как и у меня здесь… — он тупо постучал согнутым пальцем по своему виску, печально добавив: — Пусто кругом…
Согласившись с этим его заключением, я достал из кармана обещанную бутылочку виски и с улыбкой вручил ее старому Джонсону. На его лице сразу же появилась широкая улыбка.
Крепко зажав в руке заветную бутылочку, он быстро захлопнул за моей спиной входную дверь, напоминая послушного заключенного, который остается в своей мрачной камере.
Я тихо вставил снаружи свой ключ, которым недавно открывал дверь, и с легким щелчком его повернул. Все стало, как раньше…
Я тоже остался ни с чем. Вернее, с множеством вопросов, на которые до сих пор не было ответов…
От старого дома Джонсонов я пешком прошел к больнице, которая располагалась почти рядом. Я питал слабую надежду на то, что миссис Джонсон добавит какую-то информацию по этому делу, хотя бы к портрету Фреда…
Уже совсем стемнело. Среди густых деревьев кое-где слабо поблескивали фонарные столбы, экипированные тусклыми лампочками. Боясь оступиться, я внимательно смотрел себе под ноги, поэтому неожиданно заметил небольшие подозрительные капельки, оставленные на тротуаре. Они были темными и какими-то необычными. Ступая дальше, я невольно про себя заметил, что расстояние между этими каплями постепенно уменьшается.
Прикоснувшись двумя пальцами к одной из этих масляных лужиц, я поднес свои запачканные пальцы ближе к свету. Они стали красными…
«Что же это такое?» — задал я себе недоуменный вопрос.
В эту минуту из прилегающей к тротуару лужайки до моего настороженного слуха донесся тихий человеческий стон. Я поспешил туда.
Оказалось, это стонал мужчина, лежащий лицом к земле. Я наклонился и посмотрел на него. На его затылке виднелось темное пятно крови, и изо рта продолжали исходить тихие стоны. Я приподнял его голову, чтобы он не задохнулся и всмотрелся в его лицо. Он сильно застонал, и опять в изнеможении рухнул лицом на землю. Я все же немного повернул его голову, чтобы дать ему возможность легче дышать.
