Он покачал головой: — Ты уже участвуешь, Джим, потому что перемены неизбежны. Ты можешь только выбрать, какую роль тебе играть. Либо примкнуть к противникам перемен, иными словами, быть камешком, который несет поток, либо стать частицей самого потока. — Он похлопал по моей руке. Я подумал, не дать ли ему в зубы. Только это ничего не изменит. — Джим, выкинь из головы все, о чем ты думаешь, что знаешь и видишь, и разберись, что же происходит на самом деле. Ты сильно удивишься.
Я не ответил. Даже не посмотрел в его сторону. Уставился в тарелку и гадал, что же я успел съесть. Из чего они, например, приготовили оранжевое пюре? Из молотых насекомых? Я отодвинул тарелку в сторону. Сыт по горло!
— Можно, я пойду? — спросила Лули. Одна из кроликособак уже забирала ее тарелку. — Джим, ты хотел посмотреть мой зверинец.
— Джим еще не закончил завтракать, милая.
— Уже закончил.
Я отдал свою тарелку другой кроликособаке. Она понюхала куски мяса, жадно их сожрала и ускакала прочь.
Я медленно поднялся. Чувство было такое, словно я балансирую на острие бритвы. Я тщательно подбирал каждое слово.
— Да, Лули, покажи, пожалуйста, свой зверинец. Необходимо убраться отсюда. Немедленно.
Старый техасец по имени Таннерс
Жуткий был тип и ужасный засранец.
Чуть припрет ему пердеть,
Флаг повесит и давай дудеть,
Чтоб понюхал его каждый американец.
Никогда не доверяй грейпфруту.
Соломон Краткий.
Я успел сделать лишь пять шагов, как червь оказался за моей спиной. Еще два шага — и он вырос сбоку. Спут-пфут, моргнул он. Его глаза были огромными.
— Грраппт? — спросил он.
Я посмотрел на Лули. Затем на червя. Потом снова на нее.
— Он мой телохранитель, верно? Она важно кивнула: — Он следит, чтобы тебя никто не обижал.
— Почему-то это меня не радует. — А?
— Так, ерунда. Не обращай внимания.
Сарказм не предназначен для шестилетних девочек. Я повернулся к червю: — Ладно, пошли, Рожа. Брюхо. Колбаса. Или как тебя там?
— Его зовут Фальстаф, — подсказала Лули.
— Фальстаф? — Угу.
— Почему Фальстаф?
— Джейсон говорит, потому что он часто пукает.
— Да ну? — Я взглянул на червя.
Он моргнул и высказался своим нижним отверстием: — Платт!
Я отступил на шаг и замахал рукой.
— О Боже!.. — Мои глаза заслезились. — Кошмар! От этого даже краска со стен облезет!
— Да, — улыбнулась Лули. — Он делает это очень вонюче.
— Почему бы не назвать его просто Пердуном?
— Я никогда не скажу ему такое, — возразила Лули с округлившимися глазами.
— Почему?
