Я поборол в себе отчаяние — в который раз! — и продолжал осмотр.
Во время эпидемий погибло около семи миллиардов, более половины всего человечества. Больше мужчин, чем женщин; больше белых, чем негров; больше желтых, чем белых. Сотни тысяч мумифицированных тел еще ждали, когда их обнаружат.
Одной из главных забот в последующие годы стало захоронение погибших. Мертвые таили смертельную угрозу, так как по-прежнему несли в себе бактерии.
Сотни таких станций появились по всей стране. Строить их было проще простого. Купола надувались, опрыскивались пенобетоном и затвердевали в течение дня. Установка оборудования занимала меньше недели. Некоторые станции обслуживались одними роботами.
Если вы находили тело, то поднимали телефонную трубку, набирали слово: «ТРУП», или «ЗАХОРОНЕНИЕ», или любое другое из полудюжины легко запоминающихся условных кодов — и сообщали координаты. Ближайший катафалк получал по рации уведомление, и тело подбирали в срок от двух до четырех часов. Труп везли на ближайшую контрольную станцию типа этой, где и сжигали.
Эпидемии еще не закончились, но пик смертности миновал, и большинство станций закрыли.
Я почти наяву ощущал жар от печей. И смрад. И — не знаю почему — слышал крики. Мужчин, женщин, детей. Почему я вспомнил это? Меня ведь не было в Сан-Франциско, когда они…
К черту!
Теперь купола были пустыми и холодными. На полу лежал толстый слой пыли, и сквозняк поднимал ее маленькими смерчами.
Ладно, теперь мы знаем, что здесь было. Все равно не стоит рекомендовать это место для наших целей. Слишком невыгодная позиция. Зажатый между двумя холмами, поселок будет как на ладони для всякого, кто оседлает любую из высот. Может, упрятать сюда крематорий и было хорошей идеей, но для крепости это место не годилось. Нет, явно не годилось. Я повернулся…
В двери с разинутым ртом застыл Маккейн.
— У-у… — тихо протянул он, озираясь вокруг. Я опустил ружье.
— Кажется, тебе велено ждать. — В моем голосе появилась нотка раздражения.
— Виноват, сэр, но вас так долго не было, что я забеспокоился.
— Угу.
Я начал понимать взаимоотношения Маккейна и полученных им приказов. Он не считал, что они относятся к нему лично. Все правильно. Потому его и приписали ко мне.
Теперь он проверял, не расходится ли у меня слово с делом. Если я спущу на этот раз, парень начнет испытывать меня снова, а если приколочу гвоздями к стенке за невыполнение приказа, то стану тупым ревнителем устава, и у него будут все основания порочить мою репутацию где только можно. Шла большая игра, которую я в любом случае проигрывал.
