Постараться убедить Паолу трезво смотреть на свое будущее — это одно, но замышлять с ней заговор, особенно если это касается Фабио, — совсем другое.
Надо быть очень осторожной, подумала Клэр, но пока можно было немного насладиться жизнью. Она с удовольствием осмотрелась. Остановила взгляд на огромной кровати, размышляя, действительно ли она такая мягкая и удобная, какой кажется. Что ж, есть только один способ это проверить, весело решила она. Она разбежалась и приземлилась в центре кровати, покачиваясь и проверяя пружины, которые с честью выдержали испытание.
Клэр перевернулась на спину и, раскинув руки, согнув ногу в колене, уставилась на шелковый балдахин над головой.
Вот что значит «парить в облаках», мечтательно думала она.
Стук в дверь, означавший появление ее багажа, прервал ее размышления. Как же зовут горничную? Паола говорила, Филумена?
— Входите, — громко произнесла она и, когда дверь открылась, добавила: — Пожалуйста, оставьте вещи у комода, Филумена. Я распакую их позже.
— Как прикажете, синьорина. — Веселый голос, растягивающий слова, никак не мог принадлежать женщине.
Клэр резко села, одергивая юбку. Краска залила ей лицо, когда Гвидо шел по комнате и ставил сумку возле комода.
— Простите, что напугал вас, — извинился он. — Я принес ваши вещи сам, чтобы убедиться, что у вас есть все необходимое.
Клэр сглотнула.
— Д-да, все, — смогла выговорить она.
Она боялась представить, что он мог подумать, обнаружив ее нахально разлегшейся на этом, возможно бесценном, покрывале.
Он медленно прошелся по комнате и встал в ногах кровати, наблюдая за Клэр сверху вниз и улыбаясь.
— Вам понравилась кровать.
Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Клэр молча кивнула.
— В этой комнате жила моя мать, еще до свадьбы, когда отец только ухаживал за ней, — задумчиво произнес он.
Она ощутила, как соски у нее напряглись под облегающей материей топа, а тело обдало жаром.
Это было безумие, но какая-то атавистическая мудрость подсказывала, что стоит ей протянуть руку, притянуть его к себе, и он овладеет ею. Она знала это так же точно, как и то, что, чтобы дышать, она должна наполнить легкие воздухом. И несколько коротких сладких моментов он будет принадлежать ей. Но только в самом общем, физиологическом смысле. На большее она никогда не сможет рассчитывать, хотя готова отдать ему и сердце, и душу. Самый нежеланный подарок года, с неожиданной болью осознала она.
Наконец она смогла говорить. Спокойно, собранно, даже холодно, каким-то чужим голосом.
