— Зато у нас был выбор, — ответил он. — Мы могли уйти с работы, прожить жизнь в бедности или, наоборот, следовать принципу: «Полюбить — так королеву, воровать — так миллион». Ради достижения своих целей мы шли на компромиссы. Мы могли, если хотели, проголосовать за изменение законов, которые нам не нравятся. (Кстати, какими законами руководствуются здесь?) А у вас, похоже, никакого выбора нет. Вас инкорпорируют с момента зачатия, и вы, хотите вы того или нет, расплачиваетесь за решение, принятое другими, своими доходами и личным временем.
Зажужжал цифродруг Джастина.
Омад расхохотался:
— Ну и дела! Жужжит — прямо прошлый век!
— Да, себастьян! — отозвался Джастин.
— Я решил, что имеет смысл тебя проинформировать. Гектор Самбьянко, действуя от имени GCI, подал иск, направленный на то, чтобы GCI признали законным владельцем твоей капсулы.
— На каком основании?
— В счет возмещения убытков, причиненных вследствие твоего отказа инкорпорироваться.
— Чушь какая-то!
— Я решил, что тебе полезно будет это узнать.
— Спасибо, себастьян.
Джастин снова повернулся к Омаду:
— Да, по-моему, насчет капсулы ты был прав. А быстро они подсуетились!
— Да, пока мы тут с тобой болтали… — Омад поскреб небритый подбородок. — А все-таки они не очень торопились. Я думал, они твою штуковину сразу захапают.
— Но почему Гектор хочет наложить лапу уже не на меня, а на капсулу?
Омад дружелюбно улыбнулся:
— Теперь ты считаешься живым, поэтому он тебя и пальцем тронуть не смеет. А твой ящик, — он ткнул пальцем в капсулу, — жирный кусок. — В подкрепление своих слов он постучал костяшками пальцев по крышке. — Его еще как можно потрогать!
— Себастьян, ты не мог бы пояснить?
— Поскольку все расходы на твое воскрешение были возмещены в полном объеме, — ответил аватар, — он не имеет на тебя никаких юридических прав. Но твоя капсула до сих пор находится на территории, принадлежащей GCI. Корпорация распорядилась выкопать тебя в надежде на будущие прибыли, поэтому Самбьянко как представитель GCI вправе подать иск.
Вопрос, который до сих пор не приходил Джастину в голову, внезапно замаячил перед ним, как мяч, который летит в лицо ничего не подозревающему болельщику.
— Кто… оплатил мое воскрешение? — еле слышно спросил он.
— Неизвестно.
— Я должен выяснить.
— Я попытаюсь узнать.
Да уж, попытаешься…
— Спасибо, себастьян. Пожалуйста, передай новость Ниле.
— Хорошо.
Джастин терпеть не мог быть чьим-то должником. На это он не рассчитывал. Он вполне платежеспособен — даже по нынешним меркам! У него есть активы… Сколько бы ни стоило его воскрешение, он не сомневался, что в состоянии все оплатить. Конечно, уйдет немало времени, чтобы выяснить, что из его имущества обладает ценностью, а что — нет, но, черт побери, он вполне платежеспособен! Одного он не учел: он не смог внести предоплату. А здешний строй явно высоко ценит капитал — и в прямом, и в переносном смысле.
