— Мама! — попыталась остановить ее Анна Павловна.
— Сколько этот мастер с тебя содрал?
— Мама, это не мастер!
— Мастер не мастер, больше чем на пол-литра не давай! — приказала мать.
Анна Павловна расхохоталась.
— Я непьющий! — отозвался Соломатин, все еще ползая на коленках.
— Знаем мы вас, непьющих, — ядовито ввернула старуха, — и не канючь! Трешницу получишь — и гуляй!
Соломатин улыбнулся:
— Ну что ж, по дороге к вам я уже рубль двадцать заработал…
— Чем? — спросила старуха.
— Пением… Пел на улице…
— Надо же! — заохала старуха. — Милостыню, выходит, просил.
— У меня пропала собака, — вернулся к главной теме Ефрем Николаевич. — Желтенькая такая…
— Желтенькая! — повторила старуха. — Ясное дело — алкоголик! Желтые собаки ему мерещатся, серые крысы, зеленые змеи… Неужели во всем городе нельзя было сыскать трезвого мастера?
— Если собака придет, — мямлил Соломатин, — и вас увидит — она убежит!
— Я такая страшная! — пошутила Анна Павловна.
— А он чужих не признает. У собак это бывает… Конечно, квартира наша, то есть ваша, небольшая… — гнул свою линию Соломатин, — но я на раскладушке, скромно…
— То есть как — на раскладушке? Зачем? — ахнула Анна Павловна.
— И думать не смей! — крикнула старуха. — Дочь мне скомпрометируешь!
— Это я-то? — удивился Ефрем Николаевич. — Пустите меня, пожалуйста… На лестнице жить холодно. Я где-нибудь в уголке, я мешать не буду… Собака придет — и мы сразу исчезнем.
— А если она год не придет?! — вслух подумала Анна Павловна.
— Не надо смотреть на жизнь так мрачно, — посоветовал Соломатин, чувствуя, что хозяева сдаются.
— Мы-то, — вздохнула старуха, — мечтали об отдельной квартире, а тут жилец навязался…
— Может быть, вы не поняли, — осторожно пояснил Соломатин. — Я ведь только на ночь! Днем я мешать не стану, днем здесь будут дежурить дети!
— Дети! — радостно повторила девочка. — А как зовут вашу собаку?
— Тинг!
Тут в двери появился Шура и, вытягиваясь по-военному, доложил:
— Ответственный дежурный по собаке Ельцов!
— Караул! — в ужасе прошептала старуха.
Назавтра в школе привычно репетировал хор. Только лишь под роялем не было видно Тинга.
И тут отворилась дверь — и, пылая щеками, вошла, нет, вплыла торжествующая завуч.
— Стоп! Стоп! — недовольно покрутил головой Ефрем Николаевич. — Извините, Наталья Степановна, на двери ведь вывешено: «Идет репетиция».
— Но у меня для вас сюрприз!..
Наталья Степановна сунулась в дверь, взяла за плечико и ввела в зал Андрюшу. Он застенчиво улыбался.
