- Вот жаба, - тихо проговорила Нинка и омерзительно слащавым голосом громко добавила: - А у вас, дедушка, на носу черти ели колбасу! Ах, извиняюсь, это каша, вы оботритесь, а то мухи заедят.
- Ну, прощай! - сказал он девочке и поскорее, чтоб больше ничего не слышать и не видеть в этом дворе, покатил коляску к воротам.
Вот уж этого он не предвидел, что ему придется пробираться по улице среди прохожих и катить совершенно неизвестно куда детскую коляску. Он об этом как-то не подумал. Казавшаяся очень простой мысль: закатить коляску в первый попавшийся подъезд, бросить там и поскорее уйти - оказалась неисполнимой. Почему-то на него с коляской все смотрели, повсюду по случаю хорошей погоды женщины прогуливали или покачивали в колясках ребят. Он никогда не думал, что человек с коляской так неловко себя чувствует среди обыкновенных бесколясочных людей, которые свободно идут, размахивая руками, не привлекая к себе ничьего внимания.
Стискивая от досады зубы, покатил он свою коляску по дорожке скверика. Навстречу ехала другая колясочка с малышом. Катили ее двое парней с одинаковыми челками, в черных модных пиджачонках - похожие на музыкантов из джаза.
В ту минуту, когда их коляски встретились на дорожке, парни разглядели, что его коляска пуста, и заулыбались.
- За пассажиром отправили? А?
Парни в дешевеньких вечерних костюмах, с модерными прическами - точно прямо с танцульки, да вернее всего и в самом деле недавно оттуда, - теперь так дружно и покорно вдвоем катившие колясочку, показались ему симпатичными, и неожиданно для себя он улыбнулся им в ответ.
- Приходится! - сказал он им в тон.
Парни сочувственно, понимающе подмигнули, и они разъехались.
И тут, случайно обернувшись, он с раздражением заметил, что Нинка неотступно следует за ним, отстав на несколько шагов.
- Чего ты мучаешься? - крикнула она. - Вон же такси стоит!
- Правильно, - сказал он с невольным облегчением и, выбрав момент, столкнул задребезжавшую коляску с тротуара, покатил через улицу к одинокому такси на углу.
Обогнав его, Нинка бегом пересекла улицу, отворила дверцу и с размаху плюхнулась на сиденье рядом с водителем и как раз успела с треском захлопнуть дверцу перед самым носом возмущенного до глубины души мужчины.
Он рывком распахнул дверцу, всунул голову и яростно кричал Нинке что-то невнятное, чего было нельзя расслышать, так как голова была вся в кузове машины. Можно было только понять, что он грозит ей чем-то несуразным и взбешен больше всего тем, что бежал наперерез Нинке и опоздал на три секунды вскочить и захлопнуть дверцу перед ее носом.
