Акопов спрыгнул в проход, покачался и побрел в тамбур. Русский встрепенулся и проводил его взглядом. Трехгранным ключом Акопов закрыл дверь на переходную площадку в соседний вагон, а наружную, наоборот, открыл.
Когда он вернулся, пьяная дурацкая улыбка застыла на его лице. Хватаясь за чьи-то ноги, опираясь на полки, он поковылял вперед, пока не добрался до двадцать шестого места. Икнул и наступил на ногу молодому человеку в светлом костюме.
— Извините, пожалуйста, — пробормотал.
У молодого человека в глазах мелькнуло изумление.
— Ничего, — поморщился он. — Бывает…
— Нечаянно! — с пьяным упорством сказал Акопов. — Просто сильно качает.
Завертевшись, он рухнул на колени молодому человеку.
— Нечаянно, — повторил Акопов и убрался в проход.
Пистолет гебешника уже лежал в его кармане. Все так же улыбаясь и мурлыча под нос «Тановар», он дошел, до русского, коротавшего время над газетой с грудой костей и корок. Акопов снова не вписался в проход. Объедки посыпались на пол.
— Ты что делаешь? — зашипел русский.
— Да я тебя… — с пьяной обидой сказал Акопов и на плохом русском языке кратко изложил перспективу дальнейших отношений с представителем старшего народа-брата.
Русский полыхнул глазами и схватил Акопова за шиворот. Со своего места сорвался гебешник в светлом костюме, Растерянно шаря под полой. Заверещали женщины. Поднялись Юсуп с Назаром, но Акопов взглядом приказал им не вмешиваться. Через секунду русский выволок Акопова в тамбур и прижал к стенке возле угольного ящика. Молодой человек в светлом костюме показал вагону красное удостоверение:
— Мы из милиции! Оставайтесь на местах.
Дверь за собой он захлопнул и повернулся к Акопову:
— Ну, закончим игры, дорогой друг?
Спросил по-русски. И Акопов ему ответил по-русски:
— Закончим, дорогой друг. С удовольствием.
Стрелял он сквозь карман. Спустил трупы под откос.
Брызги крови вытер собственным пиджаком, а потом выбросил его вместе с пистолетом гебешника в гудящую тьму. Закрыл дверь. Рванул рубашку на груди, мазнул по угольному ящику ладонью, провел по лицу. В таком виде и заявился в вагон:
— Вай, люди!
— Чего орешь? — высунулся проводник. — Выпил — спи!
— Ограбили! — продолжал орать Акопов. — Говорят, сволочи, из милиции, а сами пиджак с деньгами сняли и выпрыгнули!
— Так тебе и надо, — вздохнул проводник. — Меньше пей в другой раз.
— Как же я домой поеду? — завопил с новой силой Акопов, размазывая по лицу грязные слезы. — Всю выручку отняли, всю выручку! Три ковра ручной работы! Вай-дод!
