- Бери машину, - сказал Квашнин.
Минуту все молча ели, потом Митя удивленно отложил вилку и в раздумье пробормотал:
- Гм... А бабушка-то, значит, того?.. Как же это вдруг случилось? Ему никто не ответил, и он встал из-за стола, ушел в дом и притворил за собой дверь. Стоя у телефона, он долго задумчиво листал записную книжечку, исписанную вдоль и поперек, нашел номер и стал звонить по телефону.
Он коротко переговорил с кем-то, вернулся на прежнее место за столом и стал есть.
- Что это за секреты, двери от родителей затворять? - пытаясь говорить уверенно, начала Леокадия. - Кому это ты звонил?
Митя спокойно прожевал то, что было во рту, запил двумя неторопливыми глотками чая, чтобы показать, что он и вообще мог бы не отвечать.
- Владе.
- Этого еще не хватало!.. - Владя была разведенная жена Мити, о которой в доме уже два года не говорилось ни разу. - Ей-то какое дело?
- Вообще, кому какое дело, когда кто-нибудь умирает? Просто некрасиво было бы ей не сообщить.
- Ну, и ты сообщил? - иронически скривив набок рот, спросила Леокадия. - И что же дальше?
- Дальше она, кажется, заревела. Впрочем, возможно, это мне показалось.
- Показалось! Счастье твое, что вы разошлись.
- Угу... И ее тоже.
- Очень может быть. Она, говорят, не растерялась после того, как ушла из нашей семьи!.. Про нее такое рассказывают! Тебе-то хоть это известно?
- Да! - с глухим рыданием в голосе отозвался Митя и чуть не подавился котлетой. - Слышал. У нее романы! С мужчинами! Я слышал, но я молчал, чтоб не разбить твое сердце.
- Был шут и шутом останешься! - с досадой сказала Леокадия.
- А ты, мамочка, лучше не вклинивайся в вопросы, которые, мягко говоря, не входят в сферу твоих непосредственных интересов... Какое тебе до нее дело, раз мне на все это наплевать?
Квашнин постучал ребром ладони по столу.
- Ты с матерью разговариваешь!
- А мать со мной разговаривает, - непринужденно пояснил Митя. - Так мы и беседуем!
- Помолчите вы оба, - приказал Квашнин и замолчал, прислушиваясь к тому, что творится у него в голове, или в душе, или черт его знает где, откуда возникает это чувство, что совершается что-то неположенное. Он непоколебимо уважал себя за то, что всю жизнь поступал "как положено", это было самым главным в его жизни, решающим во всех вопросах: что положено хорошо, нормально, правильно или неизбежно, что не положено - плохо. Теперь умерла мать - так положено, потому что она старая. А чтоб сын не появился на похоронах, это не положено. Он дошел до этого с полной ясностью и сразу перестал колебаться. И, встав из-за стола, кашлянул, как делал всегда, прежде чем объявить твердое решение.
