По приезде Саша немедленно развелся и поселился у родителей на Смоленской площади, в старой двухкомнатной квартире.
Выгнал сестру из своей бывшей детской комнаты, на видном месте поставил магнитофон «Шарп», привезенный из Кувейта. Это гигантская квадрифоническая установка, каких нет в Москве. Она светится огоньками, эффектно раскатывает звук по комнатке. Любимые композиции — «Пинк Флойд» и Род Стюарт.
Звучит песня Passion, закольцованный абсолютный ритм.
Саша ходит в красном бархатном халате, в феске, на шее много цепочек, на пальцах — золотые перстни. Он курит нон-стоп, пускает дым колечками и говорит о прекрасных сосках юных дам.
В его горящих глазах — категорическое неприятие внешнего мира, однако в поступках — доходящий до юродства конформизм.
Вскоре он сыграл свадьбу с Ириной и переехал к ней.
Наступает 83-й. У Саши все в относительном порядке. Организм еще держится, хотя запои случаются чаще и длятся все дольше. Ирина требует развода.
— Развод так развод, — бормочет Саша…
Он снова у родителей на Смоленке.
Запои учащаются.
Когда Саша не выходит на работу, ему звонит куратор из КГБ и уговаривает взяться за ум. Саша обещает. Но все бесполезно.
Потом — сплошная агония. Саша женился в третий раз: жена, милая русская женщина, родила ему двоих детей, но он мало занимался семьей.
В 90-е стал замначальника департамента, но это его не вдохновляло. Выходя из «Росвооружения», он плюхался в черный представительский лимузин, останавливал машину у киоска и загружал портфель банками «Навигатора» — крепленого голландского пива.
Дома наскоро ужинал с семьей, запирался в кабинете и до глубокой ночи сидел за компьютером, поглощая одну банку пива за другой и прикуривая сигарету от сигареты.
Он растолстел до ста тридцати килограммов, отпустил длинные волосы и вставил серьгу в ухо. Как его терпели на работе, не знаю.
Но за экраном компьютера он оставался молодым: мысль его была легкой и изящной, фантазия, как всегда, смелой. В виртуале он был не Саша, а ЗаМ.
В предпоследний раз мы увиделись в Праге, году в 99-м. Он приехал ко мне с женой, раздобревший и нездоровый. Когда он ходил по дому в халате, я увидел его красные, распухшие ноги — несомненный признак диабета. Его жена боялась, что Саша напьется, и умоляла следить за ним.
Я вывел его погулять в центр Праги.
Саша не был пьян, но обычная кружка пива ввела его в состояние повышенной восприимчивости.
Над одной из дверей на улице Скоржепка мерцала надпись For adults only. Мы вошли. Это было пип-шоу.
